Аврора
Из-за стены долетает рев разогревающихся двигателей,
сигнализирующий о начале действа, а все, о чем я могу думать в этот
момент: как я хочу в туалет и как ненавижу парочку, которая в
течение двадцати минут нагло и громко совокупляется в единственной
уборной, находящейся в здании.
— Эй! — в тысячный раз молочу кулаком в деревянную дверь. —
Попробуй для разнообразия не называть ее шлюхой. Назови пупсиком,
зайкой, сладкой киской.. Может, тогда она, наконец, кончит и вы
освободите туалет.
Ответом мне становится протяжный женский стон и звук звонкого
шлепка. Надеюсь, по заднице. Не хотелось бы думать, что трахающийся
тип за стенкой лупит музыкальную мадам по лицу.
Через пару минут оханья и придыхания, наконец, стихают, сменяюсь
звуком льющейся воды и вибрацией разговора: восторженный женский
голос перемежается с грубым мужским. Кажется, дамочка пытается
всучить мистеру «Сделай-мне-больно» номер своего телефона. Спорю,
он его не возьмет. Знаю такой тип мужчин не понаслышке. Мой старший
брат из их похотливой стаи: сношает все, что может произнести
«Классная тачка» и «Мне есть восемнадцать». Я очень люблю Эрика, но
с такими парнями, как он, заводить отношений никогда бы не
стала. Сидишь ты, значит, дома, в красивом белье и с бразильской
эпиляцией, запекаешь его любимую курицу по-милански, а он в это
время в своей машине другую курицу жарит. По-американски. С соусом
«Глубже и еще». Нет уж, увольте.
Когда раздается скрежет отпирающегося замка, мой мочевой пузырь
уже готов разрыдаться от счастья. Дверь с треском распахивается и
из влажного туалетного воздуха обиженной тучей вылетает загорелая
копия Беллы Торн, правда, без намека на прыщи. Обливает меня
фунтами недовольства, словно это по моей вине она битых полчаса не
могла помочиться и, стуча готическими каблучищами, уносится в
коридор.
— Шорты целы? —раздается насмешливый голос рядом с моим
затылком.
Оу, не иначе ведущий порноактер мюзикла «Туалетная симфония»
пожаловал.
Развернувшись, собираюсь отпустить колкость по поводу
неподобающих интимных утех, и каменею на месте. Непослушные
выгоревшие волосы, немного крупноватая челюсть, поросшая
двухнедельной щетиной, пронзительные зеленые глаза и широкие плечи,
обтянутые спортивным комбинезоном. Хейден, чтоб меня, Гаррисон,
звезда мирового авторалли, любимец женщин и папарацци, не сходящий
с рекламных плакатов средств для бритья и шампуней. Стоит передо
мной собственной персоной, демонстрируя кристальной белизны оскал.
Ах да, он же и еще зубную пасту рекламирует.
А пока я подбираю слова, чтобы поприветствовать мега-звезду,
ради которой, собственно, и позволила Джоан затащить меня на
сегодняшние гонки, туалетный маньяк наклоняется ближе, так что я
улавливаю аромат жевательной резинки, которую он небрежно гоняет во
рту.
— К сведению, та девушка кончила дважды, так что твои крикливые
советы были совсем не актуальны, — Склонив голову набок, нарочито
медленно оглядывает меня, задерживаясь на надписи на моей груди. —
Котенок.
И дернул же меня черт надеть футболку Hello Kitty.
— Но вообще я люблю громких девушек, секс с ними интереснее. —
как ни в чем не бывало продолжает мужчина, недвусмысленно изучая
меня глазами. — И что очень кстати, ты мне нравишься. Гонка
стартует через полчаса, но, думаю, мы успеем управиться. —
подмигнув, протягивает руку и заправляет безвольно повисшую прядь
мне за ухо. — Что скажешь, Котенок? Туалет все еще свободен. Могу
назвать тебя сладкой киской, раз уж тебе так нравится.
От такой наглости я моментально выхожу из ступора. Вот урод.
Даром что красавчик. Всерьез полагает, что стоит ему поманить
пальцем, любая женская особь будет счастлива раздвинуть перед ним
ноги. Голливудская внешность, слава Шумахера и чудовищное
самомнение.
