Внешнее море
Обряд подходил к концу.
Э́лия забралась в просторную лодку, стуча зубами от холода, и моряки, помогавшие ей, из почтения отвели взгляды. Шелк белой сорочки облепил стройное девичье тело так, что напряженные соски просвечивали сквозь мокрую ткань. Э́ви завернула дрожащую сестру в одеяло и растерла ей плечи.
– Ты как? – шепнула она, вкладывая в ледяные пальцы флягу с согревающим отваром.
– Н-нормально. Вроде бы.
Под полной белой луной бледная кожа Элии казалась серебристо-голубой, как у жен морского владыки, а янтарные глаза зияли на мертвенном лице бездонными провалами. Служительница подала вышитое золотом полотно, и Эви промокнула темные от влаги бронзовые волосы сестры. Еще немного, и они начали бы похрустывать от холода.
Сложная часть осталась позади. Когда служительница произнесла молитву владычице ночи и начертила на лбу Элии голубую руну в знак полного очищения, мужчины налегли на весла. Лодка плавно двинулась к кораблю, что черным призраком возвышался над морем, покрытым легкой дымкой тумана.
– Как прошло? – спросил Ульф, едва они взошли на палубу.
– Все хорошо, брат. – голос Элии звучал сдержанно; она немного согрелась, и вместе с румянцем к ней вернулось былое достоинство.
– Слава Владыке всего сущего!
Улыбка смягчила лицо брата, на мгновение превратив его в мальчишку. Как вышло, что все они так быстро успели повзрослеть?
– Значит, к утру закончим? – обратился он к служительнице.
Та кивнула.
– Тогда готовьтесь, с рассветом возвращаемся домой. Поверь мне, сестрица, владыки благоволят твоему союзу. – Ульф ударил себя в грудь. – И клянусь, мы отпразднуем такую свадьбу, что весь Хе́стеск вздрогнет!
Сестра лишь едва заметно скривила губы в подобии улыбки, и Эви повела ее в каюту. Там, за медвежьими шкурами, уже ждала служанка, подготовившая новую одежду – нежную сорочку, отделанную кружевом, тонкую нижнюю юбку, сапоги и перчатки из мягкой кожи и тяжелый длинный плащ, подбитый мехом. Все было ослепительно белым, как свежий снег, кроме изумрудного свадебного платья с перламутровым поясом.
Эви сидела в углу, и смутная тревога сжимала ее сердце, пока служанка облачала Элию в новые одежды и вплетала в ее влажные волосы жемчуг и ракушки. Сестра сидела неподвижно и не произносила ни слова. Лицо застыло напротив зеркала, будто ее не радовали ни новые наряды, ни дорогие украшения.
«Чему тут радоваться, если выходишь замуж за старого Гу́дмунда?» – подумала Эви и опустила взгляд, испытывая одновременно жалость и стыд. На месте Элии она предпочла бы утонуть во время обряда очищения и стать очередной женой морского владыки А́квира, лишь бы не возвращаться в Хестеск к будущему мужу. Но, слава владыкам, она не на ее месте. Совсем скоро ей тоже придется пройти через предсвадебные обряды, чтобы стать женой И́вара. И тогда он наконец займет законное положение в их семье.
Отец взял на воспитание осиротевшего троюродного племянника девяти лет от роду, когда ей еще не было пяти, и вырастил как собственного сына. Эви считала его братом до тех пор, пока два года назад он не поцеловал ее, крепко ухватив за косу, и не объяснил, что в скором будущем они поженятся. И это случилось бы раньше, если бы не Элия.
Элия приходилась отцу падчерицей, но он любил ее как родную, поэтому решил, что ее свадьба должна быть первой. Неродная по крови, она не была наследницей Тре́борга, но все знали, что отец даст за нее хорошее приданое и сделает так, чтобы приемная дочь заключила выгодный союз. Именно поэтому выбор пал на Гудмунда – конунга соседнего борга. Став его женой, Элия будет обеспечена до конца своих дней, и ее дети ни в чем не будут нуждаться. Через несколько лет Ульф женится на дочери Гудмунда от первого брака, когда та достигнет совершеннолетия, и тем самым еще больше укрепит союз между двумя боргами. Тогда их роды обретут силу, с которой придется считаться всему Хестеску.
