Броган молча чистил свой карабин. По штату ему был положен револьверный карамультук «Метла», производившийся «Аркадонскими оружейными мануфактурами». Помимо достоинств, заключавшихся в калибре под одиннадцать миллиметров и, соответственно, высокой останавливающей способности пули, скорострельности и точности боя на умеренных дистанциях, эта проверенная веками конструкция обладала рядом недостатков, к коим относились: солидный вес, резкая отдача, и долгая перезарядка откидного барабана. Но все эти минусы ей прощались за феноменальную надёжность.
Мы сидели в его палатке, освещённой тусклым светом лампы на солнцекамне. Сквозь щели неплотно закрытого клапана из грубой ткани пробивались слабые лучи далёкого Игг-древа, отбрасывая на наши лица резкие тени. Запахи оружейного масла и кислого порохового нагара витал в воздухе, их источала «Метла» Брогана после недавнего боя. За пределами палатки слышались приглушённые голоса легионеров, стук молотков и скрип телег – лагерь ожил после очередной стычки этой войны с Ордой ургов.
Броган, крепкий мужчина с квадратным подбородком, методично проводил ветошью по стволу оружия, не поднимая на меня взгляда. Его глаза, глубоко посаженные под густыми бровями, казалось, не выражали никаких эмоций, он был сосредоточен на работе или делал вид, что всецело поглощён этим важным для каждого солдата занятием. На нём была уже порядком выцветшая форма с нашивками штаб-сержанта, неотстиранные пятна копоти и брызги крови добавляли мрачных штрихов в образ моего заместителя. Его лицо оставалось неподвижным, только щека дёрнулась, когда он с силой провернул шпицрутен внутри ствола.
– Значит, вы, офицер, решили просить себе отпуск? – наконец произнёс он, не отрываясь от карабина. Его голос прозвучал ровно, но в нём чувствовалась тень напряжения.
Я кивнул, хотя он этого и не видел. Сидел на складном стуле напротив, держа в руках свою офицерскую шляпу. Пальцы невольно теребили края, ощущая потёртости материи. На мне была чёрная офицерская форма Иностранного Корпуса – мундир с медными пуговицами, начищенными до блеска. Эту форму я носил с гордостью, хотя она и казалась мне чужеродной и не слишком-то удобной.
– Да, Броган, – подтвердил я, стараясь выдержать спокойный тон. – Мне необходимо удалиться на поиски своей супруги.
Он, наконец, поднял на меня взгляд. Его спокойные глаза, казалось, проникали прямо в душу, изучая каждую мелочь. На лице не отразилось никаких эмоций, только морщины вокруг рта стали чуть глубже.
– Понимаю, – тихо произнёс он, откладывая карабин в сторону. – Трудное решение, командир.
В палатке повисла тишина, нарушаемая лишь скрипом кожаных ремней и шумом лагеря снаружи. Чувствовалось, как между нами нарастает напряжение, словно тяжёлый густой туман, обволакивая нас. Хотелось объясниться, но с первого раза слова застряли в горле.
– Я был военным ещё до попадания в Единство, – всё же начал я, глядя на свои руки. – Понимаю, как это моё решение выглядит со стороны. Бегство в разгар кампании. Предательство.
Броган медленно кивнул, продолжая молча заниматься своим карабином.
– Но я должен отправиться за ней сейчас, – продолжил я, голос дрогнул. – Если не я, то помочь ей будет некому.
Броган вздохнул, проводя рукой по лысой голове. На его лбу выступили капли пота, несмотря на довольно прохладный вечер.
– Семья – это святое, первый офицер, – наконец сказал он. – Я рад, что сейчас не на вашем месте. Потому что, не могу осуждать вас за такие намерения. Встань такой выбор передо мной, даже не знаю, как бы поступил. Тяжёлый выбор.
Я поднял взгляд и встретился с его глазами. В них читалось понимание и усталость мужчины, видевшего такое, чего многие за всю жизнь не увидят.
