Разрезаю красную бумагу ножницами. Придаю нужную форму, пишу на внутренней стороне синей шариковой ручкой: «Царапина на щеке». Пусть это останется здесь. Пусть больше подобное никогда не произойдет. Складываю объемную звездочку и верчу в руках. Глаза щиплет от слез и разочарования. В коридоре слышатся шаги. Сжимаю бумажку в кулаке и юркаю под одеяло. Дверь открывается с тихим скрипом – кто-то из родителей проверяет, сплю ли я. Наверное, папа. Может, хочет извиниться? Дверь закрывается, шаги удаляются, а настольная лампа все еще горит. Он не выключил ее… Слишком зол, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Переворачиваюсь на другой бок и смотрю на ошметки красной бумаги на столе. Сегодня папа впервые за семнадцать лет ударил меня.
Новости о семейном и бытовом насилии часто высвечивались в ленте, но я пролистывала их, думая: «Меня это не касается». И сейчас думаю так же. Один удар ничего не значит, верно? Может, у папы случилось что-то плохое на работе, или они опять поругались с мамой. Да и синяков нет, а царапина – от его неровно подстриженного ногтя. Это всего лишь случайность.
Из коридора слышатся громкие голоса. Родители переругиваются:
– Иди и извинись перед ней, – говорит мама срывающимся голосом.
– Нечего было мне под руку лезть! – рявкает папа.
– Куда ты?
– Подальше отсюда.
Хлопает дверь, я вздрагиваю.
– Спишь? – Мама заглядывает в комнату.
У нее измученный вид. В руках ватные диски, антисептик и пластырь.
– Нет.
– Ты не переживай, он вернется и обязательно извинится. – Она садится рядом и накрывает меня одеялом.
Становится тепло и спокойно. Сейчас я в безопасности.
Мама обрабатывает царапину, лепит на нее пластырь.
– У него что-то произошло на работе? – спрашиваю я.
– Какой бы ни была ситуация, он не имеет права тебя бить. Махать руками может любой дурак. – Мама склоняется и целует меня в лоб. – Умный человек должен уметь брать верх над эмоциями. Сладких снов, милая.
– Спокойной ночи.
Она уходит, по пути выключив настольную лампу. Глаза привыкают к темноте. Не свожу взгляда с красного листа бумаги. Незадолго до ссоры я выбрала его и положила на стол. Хотела занять руки чем-нибудь, пока буду учить английский. Хобби переросло в стрессоотводчик – если я сильно нервничала из-за уроков, контрольной или дома случалось что-то плохое, я садилась за стол и создавала новую фигурку. Динозавры, инопланетяне, высокие и низкие люди, птицы – полки в комнате заполнены рукодельными экспонатами.
Разжимаю кулак и смотрю на звездочку. Если намажу ее фосфорной краской, она будет светиться. Кладу ее на прикроватную тумбу и натягиваю одеяло до носа. Завтра настанет новый день. Папа извинится, и все вернется на свои места.
– Что за пластырем? – Ко мне за парту подсаживается Роза.
Мы дружим со средних классов, проводим много времени вместе. От ее любопытства и зоркого взгляда порой негде скрыться.
– Ногтем поцарапала, – вру я с фальшивой улыбкой.
– Болит?
– Не очень. Я даже вспомнила, только когда ты спросила.
Мы смеемся, болтаем, а когда начинается урок, переписываемся под носом у учителя. Ногти Розы сегодня желтые с нарисованными миньонами из «Гадкого я». Она профи в маникюре, меняет рисунки чуть ли не каждый день. Иногда хочется попросить ее сделать мне маникюр, но за любую работу надо платить, а у меня пока проблемы с карманными деньгами.
«Тебя пригласили?» – пишет Роза.
Почерк у нее корявый, буквы заваливаются влево. Сейчас она пишет лучше, а в пятом классе я едва понимала ее каракули.
«Куда?»
«У Кристины в субботу день рождения. Она вчера мне в личку писала. Сказала, что кроме одноклассников будут еще другие ребята из соседних школ».
