Наплывала тень… Догорал камин
Вспоминаю себя девчонкой. Не знала тогда этих строк Николая Гумилева, но каминная эстетика уже была родная. С чем-то мы в связке с младенчества. Наша семья жила в маленьком поселке при военном заводе. В клубе – кино про индейцев, по телевизору наши фильмы и редкие зарубежные сериалы, из которых складывался образ красивой жизни. Мне особенно нравились сцены у камина. Беседуют или грустят, рядом кресла, столик с напитками. И разговоры умные, не как на улице.
У нас тогда было печное отопление, титан и большой кипятильник. Печь занимала треть кухни, разбирали ее всей семьей. Передавали кирпичи. Сначала папа маме, мама мне, как старшей, а я брату. Самый младший сидел в кроватке. Чтобы не ревел, мы корчили ему рожицы. Постепенно кирпичи перемещались в коридор, потом на улицу. Приехал грузовик, мужчины складывали кирпичи в кузов, а женщины стояли поодаль. Провожали долгими взглядами свои печки.
Титан, железный цилиндр до потолка с маленькой печуркой внизу, оставался с нами еще несколько лет. Топили щепками, газетами, иногда полено папа подбрасывал. Я садилась на детский стульчик у титана в ванной, открывала дверцу печки, смотрела на огонь. Как в кино.
На стульчик клала подушку и заматывала покрывалом, чтобы на кресло было похоже. Придумывала истории, загадывала желания. Пусть папа привезет фломастеры из Москвы. И плоскую банку с леденцами. Из нее потом я сделаю плашку для классиков. Насыплю песка для тяжести, плашка готова. После уроков мы всегда играли в классики, а плашек не хватало. Красивые плашки даже воровали. Тут я вздыхала, мою красивую, с незабудками, кто-то стащил. Баночки из-под обувного крема совсем не то.
Серьезные мысли меня одолевали. Я осматривала нашу ванную с самодельными полками, стиральной доской и зеркалом над раковиной. Почему я здесь живу? Почему мои родители такие? Почему у меня два брата, а не три сестры?
Открывала тетрадку, записывала режим дня, названия фильмов, картинно грызла ручку. Приходили на ум разные истории, записывала их тоже. Смешные частушки собирала. Стишки про любовь. Огонь басовито гудел и поддерживал уют. Никто меня не трогал, не гнал, не ругал.
Из титана получали горячую воду. Чтобы мыться и стирать. Но топили его не каждый день. На неделе мама грела воду большим, с полметра, наверно, кипятильником в огромной кастрюле. И глубоким черпаком на длинной ручке аккуратно доставала воду. Кастрюля с крышкой стояла на деревянной подставке в углу ванной. Черпак и кипятильник висели рядом на стене. Высоко, чтобы мы не могли дотянуться. Нам не разрешалось трогать кипятильник и орудовать черпаком.
Детишками мы мечтали, что нам позволят самим топить титан, когда подрастем. Я втайне представляла, что буду топить чаще. Прикидывала, как еще лучше обустроить мое местечко у огня. Чтобы было таинственно. Но не успели мы подрасти, титан выкинули. Провели горячую воду. Жаль было, что исчез мой маленький камин с живым огнем, закончились мои посиделки в ванной.
Черпак пропал куда-то, а кипятильник сохранился. Сейчас он выглядит милым, немного чудаковатым. Мама его ценит, хотя и не пользуется. А мне уже за пятьдесят пять. Привычно усаживаюсь у камина в кабинете; вспоминаю, размышляю о прожитом, о детстве и юности. Пишу воспоминания. Читаю. Поленья потрескивают. Сидеть у огня приятно. Хотя ответа на вопрос, почему у меня два брата, а не три сестры, так и не нашлось.
