Осень 1914 года стала прологом мировой драмы. Многократно возросший технический уровень вооружений и массовое применение боевых ядовитых газов определили прежде невиданные масштабы Великой войны. Её исполинский размер заслонил баталии XIX века. Именно тогда, в начале XX столетия, человечество впервые приблизилось к возможности самоистребления. И в дальнейшем неоднократно оно доказывало, что способно положить конец своей жизни на Земле. Сегодня, вглядываясь в будущее, мы видим, что каждая следующая война может оказаться последней. Зыбкое равновесие ядерного противостояния всё чаще становится квинтэссенцией политической мысли. И не случайно именно в прошлом мы ищем рецепт выживания.
Трагические события вековой давности, словно далекие звезды, сияют ярче сегодня – на новом витке эволюции человечества. Теперь нелепыми и тщетными кажутся попытки советской историографии замолчать, исказить, забыть их. Словно плотная пелена спадает с наших глаз. Всё явственнее проступают образы героев тех жестоких сражений. Мы не можем забыть их. Ведь забвение – означает предательство…
С первых недель войны многое происходило не так, как планировали довоенные стратеги. Через два-три месяца боёв обе противоборствующие стороны окончательно поставили крест на идее блицкрига.
На Западном фронте немецкая армия 2 (15) августа заняла Люксембург, 4 (17) августа вошла в Бельгию, 25 августа (7 сентября) вторглась в Северную Францию и к 1 (14) сентября вышла на рубеж в сорока километрах от Парижа. Однако она потерпела поражение в битве на реке Марне 5–12 (18–25) сентября, где шесть англо-французских армий, численностью 1 082 000, и пять немецких армий, силой 900 000 человек сошлись в ожесточённой схватке. Беспрерывные бои, переходы и манёвры истощили силы немецких солдат. Известны случаи, когда французы брали немцев в плен спящими. При этом солдатский сон был так глубок, что их долго не могли разбудить.
В то же время в Восточной Пруссии немецкие части завершили разгром армии генерала Самсонова, взяв в плен около 56 тысяч наших солдат. На польском театре военных действий в августе – сентябре первоначально бои шли с переменным успехом. Но в дальнейшем немецкие и австро-венгерские части потерпели ряд поражений от русских войск в ходе Галицийской битвы.
И в высокие правительственные кабинеты воюющих держав, и в штабы всех уровней, и в действующие армии пришло понимание – быстрой победоносной войны, малой кровью и на чужой территории, не будет. Перед воюющими державами разверзлась пропасть масштабной, изнурительной и кровопролитной бойни, по праву названной Великой войной, с непредсказуемыми последствиями для политической карты послевоенной Европы.
Маневренный период войны летом и осенью 1914 года вылился в небывалые масштабы потерь с обеих сторон. Новые виды артиллерии, активное применение пулемётов и скорострельные винтовки создавали плотность огня, при которой ни одна компактная цель на поле боя не могла выжить. Потери пехотной части в двадцать пять процентов за несколько часов боя стали обычным делом. Причём огромные потери несли не только вновь сформированные полки и дивизии, но и наиболее подготовленные, мотивированные регулярные части[1].
Некоторые положения уставов и наставлений устарели. Опыт ведения войны по лекалам стратегии минувшего века мешал командирам всех уровней. Однако многие из них, образно говоря, продолжали идти вперёд с головой, повёрнутой назад.
Вновь и вновь лобовые атаки пехоты густыми цепями обрекали на истребление целые полки и дивизии. Применение крупных отрядов, действовавших изолированно от основной группировки, тоже приводило к неоправданным потерям. Стремительная смена обстановки требовала гибкого оперативно-тактического мышления, а управление большими соединениями – эффективного взаимодействия кавалерии, пехоты и артиллерии, с учётом нового технического уровня вооружений и масштабов боевых действий. Скорое появление боевых отравляющих веществ, развитие авиации и артиллерии стало сигналом к началу эры глобальных войн с десятками миллионов человеческих жертв.
