Время тянулось мучительно долго, как смола или жевательная
резинка. Мисс неважно-как-называть повторяла одно и то же,
расхаживая перед доской и каждые полторы минуты встряхивая кистями
рук, словно желая избавиться от невидимых капелек воды. На самом
деле её замучила подагра, но ей это и в голову не придёт. Что вы,
она слишком молода для подобной болезни. Тупица. Не удивительно,
что муж ей изменяет. Об этом она тоже не догадывается, разумеется.
Она уверена, что он просто много работает.
— Холмс! — Шерлока
выдернул из размышлений резкий окрик. Удивительно, но он так
задумался, что совершенно не заметил, что его спрашивают. Смысл
вопроса он тоже не уловил и бросил короткий взгляд в тетрадь
девчонки, сидящей слева от него, после чего ответил:
— Карл. Его звали Карл
Первый.
Мисс неважно-как-называть
поджала губы и сказала:
— Верно.
Разумеется, она решила, что он
ничего не знает и просто подглядел ответ. Соседка, похоже, подумала
так же, потому что решительно придвинула к себе тетрадь и закрылась
от Шерлока рукой. Он перевёл взгляд в окно — однозначно, он не
собирался никому ничего доказывать. Не теперь. Первые дни в школе
показались ему адом — он был уверен, что будет полной
бестолочью, что ему придется каждую минуту стыдиться собственной
бездарности и глупости. Однако меньше чем через неделю после начала
учебы он с восторгом и ужасом осознал, что окружающие его люди были
ещё большими тупицами, чем он. С одной стороны, это радовало —
едва ли он хотел бы, чтобы в школе к нему относились так же, как
дома — со снисходительной жалостью. С другой стороны, это
было, как любил говорить Майкрофт, «весьма прискорбно».
— Лучше записывай, что говорит мисс Джулс, а не считай ворон!
— раздался у него над ухом недовольный шёпот. Его соседка уже
записала в тетради несколько слов ровным правильным почерком и
теперь пыталась призвать и его к работе. — В другой раз тебе
не удастся подсмотреть у меня ответ.
Шерлок мотнул головой и
прошипел сквозь зубы:
— Очень мне нужны твои
ответы. Я умнее тебя в сто раз.
Девчонка надулась и
демонстративно отвернулась от него — чего он, впрочем, и
добивался, — и более до конца урока истории не беспокоила
его.
К счастью, пришло время ланча,
и Шерлок с огромным удовольствием покинул класс и поспешил в
столовую — он хотел бы оказаться там как можно раньше, чтобы
выбрать себе тихий уголок подальше от одноклассников. Их глупые
разговоры просто раздражали. Он шёл по коридору, когда услышал за
спиной окрик:
— Холмс!
Он остановился, обернулся и
увидел девчонку-соседку, которая бежала к нему, держа в руке его
тетрадь.
— Это твоё, ты
забыл, — сказала она и протянула тетрадь.
Шерлок забрал её, сунул в сумку
и посмотрел на девочку. Он не ожидал, что кто-то из его
одноклассников, особенно она, что-то станет для него делать. Он
нахмурился. Кажется, следовало сказать «спасибо», но это было бы
пустое сотрясание воздуха. Он не заставлял её носить свою тетрадь,
а значит, она сделала это по собственной воле и благодарности ждать
не должна. Однако она помогла ему, и, наверное, стоило бы быть
немного признательным.
Пока он думал, девочка уже
собралась пойти дальше, но он остановил её и сказал:
— Шерлок.
Она непонимающе уставилась на
него, Шерлок закатил глаза и пояснил, как для глупой:
— Шерлок — это мое
имя.
— О, — зачем-то
произнесла девочка, после чего перехватила школьную сумку левой
рукой и протянула ему правую со словами: — а я Гермиона
Грейнджер.
Шерлок колебался —
дотрагиваться до протянутой руки совершенно не хотелось, но правила
приличия, которые мама достаточно прочно вложила в его голову,
диктовали совершенно однозначную реакцию. Вздохнув, он слабо пожал
её руку, а потом быстро протараторил:
