О том, что было и чего не было,
о том, что будет и чего быть не должно.
Все, что мы считаем прочным, сильным,
прекрасно построенным, –
Всего лишь образы.
Уолт Уитмен, «Листья травы»
1
Тюрьму «Флоренс» открыли в 1994 году неподалеку от городка с таким же поэтическим названием в штате Колорадо. Ее строительство жители округа Фремонт, где уже было девять исправительных учреждений, поддержали и даже вложили в него 160 тысяч долларов. Большая тюрьма дала без малого тысячу рабочих мест. «Флоренс» стала первой американской тюрьмой типа супермакс, где заключенные полностью изолированы не только от остального мира, но и друг от друга. Здесь содержали неисправимых – самых жестоких убийц, террористов, главарей мафии и прочих особо опасных преступников. Некоторые совершили убийства осужденных или охранников, уже отбывая наказание в других тюрьмах. «Флоренс» видела немало знаменитых преступников. Приговоры на десятки лет или несколько пожизненных сроков были здесь обычным делом.
Во «Флоренс» заключенный все время находится в расположенной ниже уровня земли камере одиночке размером меньше восьми квадратных метров со стальной дверью, покидая ее лишь на час в сутки. Специально подготовленная охрана держит его под постоянным наблюдением. Свидания и связь с внешним миром предельно ограничены, если вовсе не запрещены приговором.
Серые стены, серый пол, серый потолок. В бетонном блоке все серого цвета. Оконная щель, в которую можно видеть лишь узкую полоску неба, под ней телеэкран. Пульт не положен. В установленное время можно выбрать голосом один из трех каналов: новости, фильмы, природа. Отфильтрованная информация, бесконечные сериалы и фильмы о природе щедро сдобрены рекламой, способной лишь раздражать надолго лишенного свободы зрителя. Но хоть что-то с воли. В углу экрана часы с календарем, напоминающие, что время еще не остановилось окончательно.
Меню без выбора. Еда подается трижды в день на появляющемся из стены столике, туда же исчезает пустая посуда. В камере не должно оставаться ни одного лишнего предмета. Санузел в углу управляется со стенного пульта. На кровати из литого бетона можно валяться сколько угодно. Рядом литой столик с таким же монолитным стулом.
Раз в день короткая прогулка в маленьком дворике с прямоугольником неба вверху – почти всегда голубым, иногда таким же, как все здесь, серым. Три раза в неделю – занятия в комнате с тренажерами, один раз – купание в крохотном бассейне. Посторонних нигде не встретишь, никого не видно и не слышно. Охрана тоже почти невидима. В первые годы после открытия, когда в камерах не было ни телевизоров, ни даже радио, нескончаемая тишина сводила узников с ума.
Когда после завтрака на экране появилось «В 12.00 – к начальнику блока», Алекс посчитал это хорошим знаком. И не ошибся.
Ровно в полдень его привели в кабинет, такой же серый, как все вокруг. Форма офицера, включая рубашку и галстук, тоже серая. «Продумано до деталей», – мелькнула и тут же улетела мысль, вытесненная вопросом «Неужели решилось?»
– Заключенный блока особого содержания Кронин, – представился Алекс по форме.
– Садитесь, мистер Кронин. Вы подавали прошение о досрочном освобождении. Оно рассмотрено и удовлетворено. Решение вступает в силу 8 июля.
– Спасибо, сэр.
– Текст решения и его условия вы получите для ознакомления и подписания.
– Да, сэр.
– Мистер Кронин, если у вас есть претензии по исполнению наказания к администрации или персоналу блока, можете заявить о них в устной или письменной форме.
– Нет, сэр. Претензий не имею.
Официальная часть на этом, очевидно, была закончена, но офицер продолжал смотреть на Алекса с интересом.
– Мистер Кронин, я хотел бы задать вам вопрос, если не возражаете.
