Яркий свет и нестерпимая головная боль. Странный монотонный гул. Где я? Пол подо мной мерно раскачивается, и я, пытаясь подняться, упираюсь ладонями в ледяной металл. Белая краска слезла, и сквозь нее просвечивают серые проплешины.
Почему я лежу на полу? Осторожно перевожу взгляд, осматривая место, но не узнаю его. Два ряда кресел справа и слева. За широкими овальными окнами проносится незнакомая, укрытая снегом местность. Поезд? Мимо проталкиваются подростки с дорожными сумками и массивными рюкзаками на плечах. В руках у них гитары, ребята непрестанно болтают и громко смеются. Я хватаюсь за голову, крепко зажмуривая глаза. Кто я? И почему не помню, как сюда попала?
Сердце вырывается из груди. Паника накатывает лавиной, от которой не сбежать, и я прерывисто вдыхаю, пытаясь успокоиться.
– С вами все в порядке, мисс?
Резко вскидываю голову. Чуть наклонившись, пожилой мужчина в длинном бежевом плаще и такого же цвета шляпе встревоженно протягивает руку.
– Все… в порядке… – повторяю я за незнакомцем, вздрагивая и испуганно осознавая, что не помню, как звучит собственный голос. Выходит тихий хрип, будто кто-то расцарапал горло. Я откашливаюсь и пробую ответить снова: – Все в порядке, я просто… я не знаю…
– Вам плохо? Может, позвать кого-то на помощь? Вы едете одна?
Слишком много вопросов! Я сжимаю руками голову. Боль пульсирует, посылая разряды раскаленного электричества сквозь каждую клетку тела, и я снова зажмуриваюсь. Почему я не помню даже собственного имени? Разве можно такое объяснить? Никто не поверит, что я не сумасшедшая!
– Мисс… мисс? Может, нужен врач?
Я отрицательно мотаю головой. Воздуха не хватает. Стены давят. Опираясь на руки, пытаюсь подняться, несмотря на слабость и покалывание в ногах.
– Виола! – кричит кто-то с другого конца вагона. – Виола, подожди!
Я инстинктивно поворачиваюсь на голос. Невысокая полноватая женщина с тугими кудрями подбегает ко мне, подхватывая под руку.
– Ты упала?
Она поднимает меня за локоть. И тут же, не дожидаясь ответа, начинает говорить:
– Это все давление. Я ведь предупреждала. Зачем ты убежала одна, девочка? Мы же собирались прогуляться вместе, но только я отвернулась, тебя уже и след простыл.
Она продолжает без умолку тараторить, и по тому, как коверкает согласные, я отчетливо различаю северо-восточный диалект, очень редко встречающийся в нынешнее время. На секунду задаюсь вопросом, почему я могу перечислить все виды английских диалектов, но не знаю, кто я и где. Из всей бесполезной болтовни умудряюсь уловить лишь одну полезную вещь: меня зовут Виола.
– От этой погоды у меня опять ужаснейшая мигрень, – жалуется женщина, крепко держа меня под руку, пока мы идем по вагонам. – Поможет только крепкий чай. Только не Эрл Грей, потому что в тот раз…
Но я не слушаю. Все еще дрожа, рассматриваю пассажиров, пытаясь зацепиться хоть за какую-нибудь знакомую деталь, но ни один из проходящих мимо людей мне не известен. Блондины, брюнеты, высокие, полные и худые, кто-то из них может знать меня?
– Ты уронила, – произносит ласково женщина, вручая мне черную сумку на тонком ремешке. Я забираю ее, надеясь, что внутри окажутся документы, кошелек или водительское удостоверение. Она продолжает цепляться за мою руку, словно мы знакомы давным-давно. Сначала я решаю, что, может, она моя родственница, но с ее слов понимаю, мы всего лишь попутчики. Только кто «мы»?
Я разглядываю себя и отмечаю, на мне дорогая одежда. На запястье золотые часы, которые совсем не выглядят подделкой. Кожаные ботинки, как и темно-синие джинсы, явно куплены не на распродаже в сетевом универмаге. И тут понимаю, что даже не знаю, как выгляжу. Нужно срочно найти зеркало. Туалет. В туалете оно точно есть.
