«Моя плёнка кончается» – Огюст Люмьер перед смертью.
Светло-голубые стены насквозь пропитались въедливым запахом медпрепаратов.
События разворачиваются в рваном ритме, но продолжают оставаться до смешного банальными. Вы только представьте, чувствую себя чернокожим героем в избитом сценарии к бюджетному фильму ужасов. Плёнка этого «шедевра кинематографа» то и дело запутывается в стареньком VHS-проигрывателе. Что-то похожее происходит и с моим мыслями. Внутренний голос нелепо спотыкается буквально на каждом слове. С каких пор для него нужен воздух в лёгких?
Не прошло и минуты, а уже всё кажется слишком запутанным? Я объясню. Так уж вышло, что на повестке дня лишь одно событие – моя жалкая казнь. Да-да, вы не ослышались. Мне крышка, друг мой. Финал близок как никогда.
– Не шевелись! Эбигейл, ты скоро?
Стол. Тумбочка. Койка.
Они непременно станут меня убивать. В комнате послышался едва заметный шорох резиновой подошвы по старинному ламинату. Это суетливо перебирает ножками главная героиня сей, не побоюсь этого слова, драматической сцены, в которой довелось сыграть вашему покорному. Смотрите-ка, девушка пришла отнюдь не одна. Она захватила стеклянный шприц с развязкой к моей скудной истории. Состав данной жидкости не содержит в себе ничего благородного. Всего лишь безвозвратный коктейль, который с легкостью соорудит первокурсник химического факультета. Финальные титры забились в угол и нервно ждут своего звёздного часа. Всем своим жалким видом они робко спрашивают: «Уже можно? Нет? А сейчас?». Совсем скоро они станут гораздо смелее.
Вижу глаза Эбигейл. Они ярко-голубого цвета. Я тону в них и мне катастрофически не хватает воздуха. В её маленьких ладонях пригрелись безжалостные кубики барбитурата. Их с лёгкостью хватит для погружения в вечный сон самки горбатого кита. Я обречён на смерть. Девушка в белоснежном халатике протирает спиртом будущее место приземления иглы, а затем усердно выгоняет пузырёк воздуха из шприца. Её бледные пальцы слегка дрожат. Вся комната слегка дрожит. В такт. Я в порядке. Со мной всё будет хорошо. Продолжим жертвоприношение? Запах спирта резко ударяет в нос. Теперь-то я точно умру не от инфекции. Игла медленно опускается не замечая сопротивления тонкой кожи. Занимайте свои места, шоу вот-вот начнётся. Только не забудьте перевести свои телефоны в беззвучный режим.
Прозрачное, циркулирующее. Я всё закончил. Мне, кажется, пора. Знаете, в такие моменты вся жизнь пролетает перед глазами с неимоверной скоростью. Страх сменяют галлюцинации. Уважаемые дамы и господа, минуточку внимания! Прошу зафиксировать в своих рукописных протоколах следующее: я схожу с ума! Здесь жарко или холодно? Мадмуазель, сейчас день или ночь? Скажите, как вам удалось набрать в шприц раскалённое олово? В чём ваш секрет?
– Скоро всё закончится. Терпи.
Седативный яд величественным ледоколом с ядерными боеголовками на борту размеренно циркулирует в свободных водах моих кровеносных сосудов. Прошу, оставьте меня в покое! Мне очень больно!
– Успокойся. Тише, тише, тише..
Успокоиться? Вы серьёзно? Слова. Вот что мне нужно прямо сейчас. Мой внутренний голос жадно выхватывает гласные и согласные из огромной свалки предложений и, стараясь не подавиться, наотмашь бросается в окружающих нелепым мычанием слогов. Невозможно сосредоточиться, ведь в голове звучат сотни громких голосов, тысячи. У меня что, день рождения в переполненном МакДональдс? Если нет, то чьи эти рассуждения, чей этот смех и вопли? Чьи умозаключения? Чьи слова поддержки? Чьи эти слова?! Отвечайте! Терпеть? Да кто вы такие?
