Абхорсен

© C. Лихачева, перевод, 2017

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

Посвящается Анне и Томасу Генри Никсу

Над рекой поднимался туман. Громадное белое марево, клубясь, вбирало в себя дым и чад города Корвира и превращалось в разнородную смесь, которую массовые газеты называют смогом, а «Таймс» – тлетворными миазмами. Стылый, промозг лый, вонючий, – как его ни назови, этот туман был опасен. Загустевая, он сулил смерть от удушья и самый слабый кашель с легкостью превращал в пневмонию.

Но этот туман представлял опасность не только для здоровья. Он обладал еще одним страшным свойством. В корвирском тумане терялось все: его пелена окутывала и прятала хваленые газовые фонари и вводила в заблуждение слух и взор. Когда туман ложился на город, на улицах резко темнело, по городу из конца в конец гуляло странное эхо, и любое место, куда ни глянь, казалось как нельзя лучше подходящим для злодейств и смертоубийств.

– А хмарь, похоже, расступаться и не думает, – сообщил Деймед, главный телохранитель при короле Оселке. Судя по тону, стражник терпеть не мог туманную пелену, хотя и знал, что это всего лишь природ ное явление, смешение промышленных выбросов и реч ного тумана. Дóма, в Древнем королевстве, такое марево зачастую создавали чародеи Свободной магии. – Кроме того, телефон не работает, а эскорт маловат и состоит сплошь из новичков. Среди них, вопреки обыкновению, нет ни одного офицера. Думаю, сир, вам не стоит идти.

Оселок стоял у окна, глядя наружу сквозь щели в ставнях. Несколько дней назад им пришлось позакрывать все окна, когда в толпе снаружи замелькали пращи. До этого демонстрантам никак не удавалось добросить обломки кирпичей: здание посольства Древнего королевства располагалось в обнесенном стеной парке, ярдах в пятидесяти от улицы.

Оселок уже не в первый раз пожалел, что не может установить связь с Хартией и почерпнуть в ней силу и магическую мощь. Но они находились в пятистах милях южнее Стены, и воздух был холоден и недвижен. Только когда с севера задувал сильный ветер, Оселку удавалось ощутить легчайшее касание своего магического наследия.

Оселок знал, что его жене недостает Хартии еще сильнее, чем ему самому. Он оглянулся на Сабриэль. Она, как всегда, сидела за письменным столом и строчила очередное последнее письмо старой школьной подруге, или влиятельному дельцу, или члену Анцельстьеррского Собрания. С обещаниями золота, или поддержки, или рекомендаций, или, может статься, с плохо завуалированными угрозами касательно того, что произойдет, если у адресата достанет глупости поддержать попытки Королини переселить сотни тысяч беженцев-южаков за Стену, в Древнее королевство.

Оселок все никак не мог привыкнуть к Сабриэль в анцельстьеррской одежде, особенно в парадной, как сегодня. Ей пристали сине-серебряный гербовой табард, бандольер Абхорсена на груди и меч у пояса. А не серебристое платье с накидкой вроде гусарского ментика, наброшенной на одно плечо, и нелепая шляпка-таблетка, пришпиленная к иссиня-черным волосам. И автоматический пистолетик в серебристой сетчатой дамской сумочке – плохая замена мечу.

Не то чтобы Оселок чувствовал себя так уж комфортно в своей собственной одежде. Анцельстьеррская рубашка с накрахмаленным воротником и тугим галстуком сковывала движения, а костюм вообще ни от чего не защищал. Острое лезвие пройдет сквозь двубортный пиджак из тончайшей шерсти легко, как сквозь масло, а уж пуля…

– Мне передать ваши сожаления, сир? – уточнил Деймед.

Оселок нахмурился и обернулся к Сабриэль. Она когда-то училась в анцельстьеррской школе и понимала здешних жителей и их правящее сословие куда лучше его. И их дипломатические усилия к югу от Стены, как всегда, направляла именно Сабриэль.