Таисия Малинина
Я
сидела на кухне за большим столом в моей съемной квартире, и пила чай с мятой.
Это было самое безобидное из того, чего мне на самом деле хотелось. В голове
всё ещё крутился мой последний разговор с теперь уже однозначно бывшим мужем.
«Вновь
вернувшись от своей матери, Вова опять был чем-то недоволен. Светлые брови были
нахмурены настолько, что между ними даже появилась глубокая складка, как и
взгляд исподлобья, которым он меня одарил, свидетельствовали о том, что Софья
Петровна, снова учила его уму разуму. Каждый раз после этого, он пытался
научить жить меня и объяснял мне непонятливой, какая я глупая. Женщина, по его
мнению, должна делать всё: стирать, готовить, убирать, ходить по магазинам,
бежать к его матери по первому зову и делать то же самое у неё, под её
недовольное брюзжание о том, что я криворукая неумёха, быть готовой при первом
же его желании отдаться ему. Вот последнее меня всё чаще начинало смешить. Ведь
у него, да и у меня, в принципе тоже, уже долгое время не было желания. Ко
всему прочему, лично для меня, пять минут его трепыханий, не дарили никакого
наслаждения. Хоть вначале наших с ним отношений всё было иначе. Когда всё
начало стремительно меняться, тоже как-то особо не поняла. Но факт оставался
фактом.
А
около года назад Вова из «добытчика», как он всегда себя называл,
переквалифицировался в «диванного критика», который, после того как потерял
работу по своей же глупости и вспыльчивости, так никуда и не устроился. Не
барское это дело – работать. Пусть даже временно охранником или продавцом в
каком-нибудь магазине. Вот только это не мешало ему тыкать меня в его подарки,
которые он мне когда-то дарил и требовать денег на то, чтобы выпить со своими
друзьями.
Он
стал более привередлив в еде. Более колко критиковал мой лишний вес, когда мы
были наедине. И вместо того, чтобы хоть как-то приструнить своих друзей, когда
мы вместе недавно выбрались посидеть в кафе, наоборот, громко смеялся над их
злыми и унизительными шутками, направленными в мой адрес и даже сам подкидывал
новые. Делая тем самым мне только больнее.
Я
как обычно готовила два блюда параллельно, придя после ночной смены домой. На
обед щи и на ужин в духовке запекала курицу. Пока нарезала лук для пережарки,
услышала:
–
Что готовишь?
–
Щи, а на ужин будет картошка с курицей.
–
Что? На большее ума не хватило? – с неприязнью в голосе спросил Вова. –
Позавчера было пюре, а сегодня, что? Картошка в мундире или жареная? Не надоело
ещё готовить одно и то же?
Я
устало выдохнула и ответила:
–
Вова, я готовлю из тех продуктов, что были в холодильнике. Я устала и…
–
Могла бы и магазин сходить, купить нормальной жратвы. Что в этом сложного-то?
Хоть жир бы свой растрясла! – перебивая меня, сказал муж.
Я
поняла, что меня от негодования начало потряхивать, надоело!.. Как же мне
надоело быть жертвенной овцой!
–
Вот взял бы и сходил! По пути же от матери было!
–
Это твоя обязанность! – как всегда выдал он гениальную фразу, благодаря которой
отнекивался от любой моей просьбы помочь по домашним делам.
–
Вообще-то, я пришла с ночной смены не так давно и очень устала.
– Ты
на своей работе только жопу просиживаешь! Откуда мне знать, что ты не пошла по
мужикам?! А? Хотя… – он окинул меня неприязненным взглядом и добавил: – Вряд
ли, кроме меня, ты ещё кому-нибудь нужна.
И
вот это стало последней каплей. Я со всего маха воткнула нож в деревянную
разделочную доску и, развернувшись к Вове, процедила сквозь зубы:
–
Вот взял бы, денёк на телефоне повисел бы, как я, посмотрела бы на тебя! Между
прочим, я работаю и зарабатываю не так много, чтобы могли питаться пиццами и
роллами на заказ. Если тебе что-то не нравится, иди, работай!
