Как в тумане вставало в памяти прошлое.
Временами Лосю казалось, что ничего и не было. Ничего. Ни полёта на Марс, ни марсиан, ни космического странствия, ни её, Аэлиты. Всё было сном.
Сон прошлого.
От неё не осталось ничего осязаемого. Только образ.
Со дня его возвращения на Землю прошло довольно много времени. Сначала он считал дни, потом недели, затем месяцы. Но всё кануло в лету. Надежда на новый полёт, ещё теплившаяся в нём, постепенно угасала. И лишь энтузиазм Гусева, кипевший в этом человеке негаснущим пламенем, взбадривал его при встречах, которые, впрочем, становились всё реже.
Ему удалось создать машины, подобные тем, на которых летали марсиане. Их изготовили в трёх бесполезных экземплярах. В условиях земного притяжения они вряд ли смогли бы подняться в воздух так же, как делали это на Марсе. К тому же без мощных полюсных станций, строительство которых по многим причинам не представлялось возможным, они практически были непригодны ни для чего на Земле.
Построив три машины, Лось забросил эту затею и впал в уныние от сознания полной беспомощности и бесполезности своего опыта.
Что дал человечеству этот полёт на Марс кроме недолгой, но бурной шумихи в прессе? Ничего. А ему?..
И лишь одно воспоминание согревало его сердце. Имя ему было Аэлита.
***
Меж тем Гусев продолжал бурную деятельность. Его «Ограниченное Капиталом Акционерное Общество для Переброски Воинской Части на Планету Марс в Целях Спасения Остатков его Трудового Населения» изыскивало всё новые варианты осуществления помощи марсианам. Он как-то даже не задумывался над тем, что произошло там, на Марсе, со времени их отступления. Необузданная решимость и страсть вернуться на Марс заставляли его развивать на Земле бурную деятельность.
Однако и он замечал, что интерес к марсианской теме угасает очень быстро. Гусев прилагал отчаянные волевые усилия, чтобы оживить его, и эта борьба, хотя и не давала больших результатов, всё же была той стихией, в которой он привык жить, как рыба в воде. Он воевал с бюрократами, добиваясь денег на постройку нового междупланетного аппарата, как прежде с врагом на бесчисленных фронтах. Бюрократы боялись его, но денег не давали, а лишь по возможности избегали встреч с ним. Но Гусев находил их снова и снова и тормошил, размахивая кулаками, как шашкой в бою.
Это занятие отнимало у него уйму времени, и он всё как-то реже и реже видел Лося. Правда, однажды Гусев вдруг забеспокоился и разыскал инженера в его одинокой и неустроенной квартире.
– Ну, что там ещё? – раздался за дверью усталый голос.
Это был Лось. Он открыл дверь, удивился появлению Гусева. С тех пор, как они вернулись с Марса, судьба ни разу не заносила Гусева в его одинокое жилище.
– Это я, Мстислав Сергеевич! – Гусев бесцеремонно ввалился в небольшую комнатку, осмотрел её скудное убранство, состоявшее из книжной полки, стола, табурета и железной кровати. – Не ждали?
– Не ждал, – признался Лось.
– Скучаете, Мстислав Сергеевич?
– Скучаю.
– А чего?
– Да так….
– Да, понимаю вас, Мстислав Сергеевич. Время идёт, надо что-то предпринимать….
– Бросьте вы! Я оставил уже эту затею. Ни к чему она!..
– Как это, ни к чему?! – удивился Гусев. – Я вот, Мстислав Сергеевич, только и делаю, что живу этой мечтой. И не только живу, а борюсь за неё! Счастье, ведь, в борьбе!.. Так что, не опускайте руки…. Признайтесь честно, неужто не хотите лететь на Марс?!
– Хочу, – немного помедлив, сознался Лось. Он вдруг, в самом деле, ощутил в себе желание полететь снова. Серая скука последних лет жизни добивала его, и он вдруг поймал себя на этой яркой мысли. – Хочу, но боюсь…. Боюсь, что там уже всё не так….
– Да-а-а! – Гусев догадывался, что имеет в виду Лось. – Да вы не бойтесь, Мстислав Сергеевич, как бы там ни было, лететь надо, и мы полетим!
