- Анишка, ты должно быть, с ума спятила, раз столь смело
рассуждаешь о ходящих, - сказала я подруге, жившей в соседнем
дворике.
- А что я такого сказала, Виталина? Их не видели уже сотни лет.
Говорят, Тропы давно исчезли, растворились за ненадобностью,
рассыпались от времени и покрылись не только мхом но и пылью
Забвения, - ответила розовощекая пышка, задумчиво переплетая свою
косу. Она стояла посреди двора, облокотившись на покосившийся
забор.
- Это у нас в деревне все Тропы давно растворились, а вот в
столице все иначе, - я поковыряла видавший виды забор. В чем-то я
понимала Анишку. В нашей глуши никогда не происходит ничего
интересного, но папенька мой, ранее состоящий на службе в столице,
имел некоторые связи и часто рассказывал новости. Порой, от этих
новостей волосы на спине начинали шевелиться и вставать дыбом. И он
в очередной раз напоминал мне надеть магическую линзу на левый
глаз.
- Конечно-конечно, кому как не дочке самого Сэнса знать об этом,
- в голосе подруги послышался плохо скрываемый скептицизм. – Враки
это все. Не существует никаких Троп и правительство просто
покрывает шайку якобы одарённых людей, стремящихся к
власти.
Моего отца в деревне Новое Перепутье недолюбливали. Отчего?
Потому что он как появился здесь, с младенцем на руках то и
отказывался говорить о прошлом. Лишь смотрел грустным взглядом
куда-то в даль.
Со временем, он освоился здесь. Крепкий, сбитый основательно
мужик всегда мог найти работу в небольшой деревне. Там помог забор
справить, там – дрова наколоть. Устроился лесорубом, и часто
приносил мне, своей маленькой малышке, разные дары из темной чащи.
Бывало, шишечку размером с куриное яйцо. Отколупнешь деревянный
лепесток – а под ним орешек в твердой скорлупке. Вкусный, с
травяным запахом и липкой смолой по краю.
- Только в лес не ходи, Вита, там и звери разные и… много всего
запретного… - говорил отец, - и линзу… надевай. Обязательно. Не
нужно деревенским видеть твои глаза.
Вот и сейчас я привычно посмотрела в ноги, боясь, что Анишка
заметит как под ярким солнцем второй глаз становится зеленым, и
сквозь линзу проглядывает истинный цвет. Но девушка была слишком
занята рассуждениями о мировом заговоре.
- Я думала, ты мне подруга, - я обижено отвернулась, напоминая
соседке о правилах приличия.
- Подруга, конечно, - донеслось из-за спины неуверенное
высказывание. Здесь я уже совсем напряглась, понимая, что
оскорбление отца и поведение девушки явно как-то связаны.
- А ну, выкладывай, - я резко обернулась, успев поймать
испуганный взгляд Анишки.
- Да ладно тебе, Вита, это всё просто слухи… глупые сплетни… -
она сделала защитный жест ладонями, словно отпихивая
меня.
- Просто слухи? Что они снова придумали, признавайся! – речь шла
о стайке местных ребят, постоянно соревнующихся между собой в
остроумии и отваге.
Анишка замешкалась, оглянулась, будто ожидая подмоги или любого
предлога избежать разговора. Но никто не собирался спасать хитрую
соседку. Во дворе лишь паслись козы, да слышно было гаканье гусей.
Так что она повинно опустила голову и рассказала:
- Мальчишки. Снова сделали твоё чучело и повесили в лесу на
ёлке. Говорят, ночью у куклы глаза светились зелёным. Ведьмовской
огонь...
- Что за глупости? У меня же разные глаза! Один только зеленый,
один! – я тыкнула в лицо, чтоб это продемонстрировать. Анишка
присмотрелась и нехотя кивнула.
- Но ты же знаешь… твои волосы…
- Рыжие, - подсказала, закончив фразу за подругу.
- Огненно-рыжие. Прямо как в страшных сказках про ходящих.
Отворяющие все были с яркими, почти красными волосами, - шепотом
сказала Аниша, пряча взгляд в колени.
Я задумалась. С одной стороны подруга права, и с каждым годом
моя шевелюра становилась всё более выделяющейся на общем фоне русых
деревенских ребят. Самое паршивое – у отца волосы были вообще
смоляными, почти как крыло самого черного ворона на местном
кладбище. Но с другой стороны – глаза у меня не зеленые. По
крайней, мере не все…
