В кабинете их было трое – сам хозяин и два его гостя. Вернее, это были посетители, будущие клиенты. Но адвокат Хенталов почти сразу понял, что с этими людьми он вряд ли станет работать. Молодые люди вели себя как вульгарные бандиты, и это совсем не понравилось хозяину квартиры.
Стриженые «бобриком» юноши в малиновых пиджаках, похожие, как однояйцевые близнецы, тоже не ощущали себя уверенно в дорогих кожаных креслах, среди застеклённых книжных шкафов. Бескрайние полки сверкали золотистыми и медными узорами на корешках книг. Рассеянный, мягкий свет придавал кабинету дополнительный шарм, делал его безупречно элегантным.
Позади кресел, где сидели посетители, находился огромный аквариум с диковинными рыбками. С той стороны на юношей тоже лился изумрудный свет. Создавалось впечатление, что переливаются и сами водоросли, и панцири улиток, и камешки на дне. Каждая мелочь сияли сквозь толщу воды так, будто лежала на витрине или в музее.
Четвёртую стену украшали секции с многочисленными фигурками, вещицами, вазами, серебряными и фарфоровыми безделушками. И драгоценную эту коллекцию отгораживало от кабинета толстое стекло.
Парням вдруг захотелось встать и лучше рассмотреть вещицы. Так бывало в детстве, когда родители насильно таскали их в музеи. Сам хозяин сидел за массивным столом, в одну из тумб которого по его просьбе вмонтировали индивидуальный сейф. Компьютер с принтер стояли рядом, на приставных консолях.
– Я выслушал вас внимательно…
Хенталов как раз закончил чтение тех писем из электронной почты, которые вызвали у него интерес. Заодно, от руки, он написал небольшое послание, скрепил его личным штампом и запечатал в конверт. Энвер никогда не терял времени даром. И сейчас не мог позволить себе просто сидеть и внимать невнятным, путаным угрозам молодняка.
Владея навыками скорочтения, адвокат справлялся с почтой и прессой моментально. А потом, без помощи секретаря, отвечал на интересующие его послания. Чаще всего он посылал ответы по «емеле» или распечатывал письма на принтере. Но друзьям и близким Энвер писал только «вживую».
– Теперь постарайтесь и вы оценить ситуацию.
– Да мы уж поймём – не тупые!
Кареглазый молодой человек был здесь явно старшим. У другого, как заметил адвокат, глаза были жёлтыми, волчьими. Перестав изучать шкафы, витрину и аквариум, они переключились на адвоката, словно только что увидев его. Хенталов снял очки в серебряной оправе, с тонированными стёклами. Потом убрал в сейф бумаги, вытащил портсигар.
Глянцево-чёрные, густые его волосы были уложены в модную стрижку. Смуглая кожа, глаза цвета горького кофе выдавали в нём южанина. В меру широкие скулы и морщинистый лоб не портили Хенталова, а придавали ему индивидуальность. Невысокий его рост женщины даже не замечали и ужасно завидовали ныне покойной жене адвоката.
Впрочем, не только внешними данными был знаменит доктор юридических наук, профессор Энвер Хасанович Хенталов. Раньше он читал уголовное право в элитарном ВУЗе. Потом занялся адвокатской практикой. На следствии и суде он защищал клиентов, имевших несчастья впутаться в уголовные дела повышенной сложности. За короткое время работы в этом качестве Хенталов сделался модным адвокатом. Цены на его услуги неуклонно ползли вверх.
Но клиенты не скупились. Жадность предыдущих обвиняемых обошлась им в сто крат дороже. Практически в той же прогрессии увеличивалось и число противников. Энвер старался не мараться об откровенных бандитов отнюдь не по причине особо высокой нравственности. Он имел здоровую тягу к комфортной жизни, к деньгам и к славе. Чуждался философии честной бедности. Считал зажиточность признаком ума, воли и энергии.
