Небо затянуто мрачными тучами, с которых срываются тяжёлые капли дождя. Настроение примерно такое же отвратительное, как погода. Уже долгое время я брожу по автобусному парку и ищу… Здесь так много автобусов, но того, который мне нужен, я не вижу. Обхожу их все, заглядывая в окна, но всё без толку. Выйдя из-за очередного, чужого, автобуса, я наконец-то вижу тот самый! Он не особо отличается от других, но я сразу понимаю, что это он. Иду к нему, и в тот момент, когда я уже практически рядом с дверью, автобус трогается с места.
– Стой! – кричу я изо всех сил, но, кажется, получается только невнятный шёпот. Из глаз начинают катиться слёзы. Я бегу за ним следом, поскальзываясь на грязи и заляпывая одежду грязными брызгами, стучу рукой по автобусу, кричу, чтобы он остановился, но он только набирает скорость… Дождь усиливается. Не в силах дальше бежать, я останавливаюсь, тяжело дыша, и снова изо всех сил кричу:
– Стой, сволочь!
В глаза бросается дурацкая надпись на заднем стекле автобуса, которая смешит и злит одновременно.
– Да стой же! – срывая голос, пытаюсь докричаться…
…И просыпаюсь от звука собственного голоса с гулко колотящимся сердцем и мокрыми от слёз глазами. Из груди вырывается тяжёлый вздох. Это всего лишь сон! Опять…
***
– Девушка, – как сквозь слой ваты доносится до меня приятный женский голос. Затем кто-то аккуратно трогает меня за плечо. – Девушка, вы меня слышите?
Я открываю глаза и вижу перед собой красивую молодую женщину. Короткие чуть вьющиеся волосы каштанового цвета, карие глаза, тонкий нос, немного пухлые губы, подведённые красной краской. Одета она в белую блузку с перламутровыми пуговками, светло-голубой брючный костюм и белые туфельки на каблуках. На плече у неё белая сумочка на длинном ремешке. Она с тревогой смотрит мне в лицо. Я осторожно оглядываюсь по сторонам и мои губы расплываются в улыбке: у нас получилось! То, что окружает меня сейчас, абсолютно не похоже на мир, из которого мой отец переправил меня около пятнадцати минут назад.
– Где я? – тихо спрашиваю я у женщины.
– В парке. Ты сидишь так уже минут пятнадцать, поэтому я и подошла узнать, всё ли в порядке, – поясняет женщина. Я оглядываю себя: в том же платье, в котором была на обряде переноса, в домашних туфельках, вокруг рассыпаны мягкими волнами мои длинные волосы, и ноги затекли от долгого сидения в одной позе. – Не стоит сидеть на земле. Не дай Бог, простудишься. Поднимайся, – говорит моя неожиданная собеседница и протягивает мне руку. Рука ухоженная, ногти блестят в цвет пуговок на блузке. Я беру её за руку и аккуратно поднимаюсь на ноги, мышцы начинает покалывать от долгого сидения в неудобной позе, и я невольно морщусь.
– Спасибо, – с искренней благодарностью говорю я женщине. Она всё ещё смотрит встревоженно. – Кто вы? – задаю новый вопрос.
– Меня зовут Надежда, если тебе будет удобнее, можешь называть меня тёть Надей, – отвечает женщина. Мои глаза удивлённо округляются.
– Тёть Надя? Вы же совсем молодая, – говорю я ей. Она смеётся и говорит:
– Ох, милая, мне сорок восемь лет. – Я смущённо кашлянув, опускаю взгляд: мне сорок, но пока стоит меньше говорить и больше слушать.– Ну, а тебя как же зовут? – так и не дождавшись от меня вразумительной реакции, спрашивает Надежда.
– Ой, прошу прощения, леди! Моё имя Алиссандриэль, – смутившись, говорю я, приседаю в реверансе и мысленно ругаю себя: где мои манеры? А всё потому, что я растерялась: эта женщина выглядит совсем молодо, по человеческим меркам я дала бы ей не больше тридцати пяти. Когда я выпрямляюсь и смотрю на Надежду, оказывается, что она смотрит на меня с каким-то задумчивым прищуром.
