Альма. Ветер крепчает

Вот зебра без полос, стоит в жёлтой траве, а в её тени лежат двое детей.

– Гляди, какая высокая.

Это говорит Альма. Своему младшему брату, который растянулся рядом с ней.

– Гляди!

Они лежат на спинах, бок о бок, посреди бескрайней саванны. И когда солнце чуть сдвигается с места, животное делает шаг, чтобы дети оставались в тени. Оба смеются, разглядывая его. Знала бы Альма, как будет вспоминать потом прохладное плечо лежащего рядом брата, плеск его смеха.

– Видишь. Я говорила. А ты не верил, – улыбается Альма.

Мальчик не отвечает. Все зебры в их долине низкорослые, полосатые, пугливые. А эта высокая, выше, чем даже вытянутая вверх рука, когда встанешь на цыпочки. Вокруг шеи – кожаное кольцо. У неё нет полос, и она тихо стоит на месте, приглядывая за ними. Она ничего не боится.

– Где ты её нашла? – спрашивает Лам.

– Я не находила. Она сама нас нашла.

Брат замолкает, глаза его блестят.

– О чём думаешь? – спрашивает Альма.

Тишина. Он размышляет.

– Проверяю, смогу ли вспомнить день лучше, – говорит Лам.

Альма улыбается. Только что она показала ему, как залезать этой зебре на спину – держась за кожаное кольцо. Брат даже забрался следом за ней и уселся сзади, в своей синей шапочке, с которой не расстаётся. Они помчались галопом к деревьям, и газели разлетались, как бабочки. А после они оба тихонько соскользнули на траву, отяжелев от счастья.

– Её зовут Дымка, – шепчет Альма.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что вся белая.

– А что, можно давать имена всему новому?

Она отвечает гордо:

– Да. Хочешь – и называешь.

Но Альма знает, что до появления белой Дымки последней новостью в их долине было рождение её младшего брата. Когда родился Лам, ей было три, и ничего нового с тех пор не возникало на горизонте.

Их долина со всех сторон окружена скалами. В ней тепло и красиво, как в раю. Она похожа на огромную ладонь, полную лугов, деревьев и диких зверей. Раскрытую ладонь, дающую всё, что нужно для жизни: пищу, звёздные ночи и маленьких, резвящихся в ветвях забавных обезьянок. А ещё ливни, под которые они ныряют голышом, послеобеденный сон между мамой и папой, высокие травы, которые гнутся, когда пройдёт лев или дунет ветер.

Но кроме того уютного, укрытого от всего мира, ничего для них не существует. На всю долину – лишь одна их семья. Нечему взяться для новых имён – и неоткуда. Или надо тогда называть каждое пролетающее облако!

И вдруг вот она – Дымка. Стоит перед ними, точно мираж. Альма видела, как она пришла ровно год назад. И долгими днями прочёсывала долину одна, с луком через плечо, чтобы отыскать её снова, чтобы убедиться: она ей не приснилась.

Мало-помалу Альма научилась приближаться к ней и много месяцев ничего никому не говорила. Хранила её для себя одной.

– Дымка! – зовёт Альма.

Дымка склоняет к ней морду с ласковыми тихими глазами.

– Она откликается? – спрашивает Лам.

Они всё лежат. Альма, улыбаясь, перекатывается на бок, и из травы вспархивает облако крохотных птичек. Теперь она лежит к брату спиной.

– Откуда она пришла? – спрашивает Лам. – Оттуда?

Тишина.

– Аам, скажи.

Он зовёт сестру Аам. Тянет это «А», словно готовится съесть любимое лакомство, жмурясь от удовольствия.

– Она оттуда? Аам, скажи.

Младший брат тоже повернулся на бок и смотрит ей в спину. Он спрашивает снова:

– Аа-а-а-ам… Откуда она?