В тот тёплый майский вечер, лёжа на стареньком диване, Данил изучал трещины на потолке, предаваясь невесёлым размышлениям: «Зачем жить, к чему-то стремиться? Ведь буквально всё известно наперед: сейчас учись, потом работай, дальше – семья, дети. Какой-то день сурка получается! А закончится тем, что меня просто не будет. Конец! И тогда для чего это всё?».
Старый диван всхлипнул пружинами, а трещины на потолке сложились в портрет Эйнштейна, который сначала подмигнул Данилу, а потом показал язык – прямо как на знаменитой фотографии!
– Тьфу ты, так и с ума можно сойти, – проворчал Данил. – Пойду, пройдусь. Может, отпустит.
Он с трудом заставил себя подняться с дивана, вышел из дома и тут же сощурился от весеннего солнца. Настроение сразу улучшилось.
Неторопливо дойдя до городского парка, Данил присел на свободную скамейку и погрузился в мысли. Как и большинству молодых людей, ему всё время казалось, что жизнь – бессмыслица, пока ты ходишь по замкнутому кругу и не совершаешь чего-то по-настоящему значимого.
Вечерело. Тучи сгущались, заволакивая небо, но Данил этого не замечал. Ему вспомнился вчерашний вечер: в его комнате собралась весёлая студенческая компания, как всегда, о чём-то спорили, смеялись. А потом зашёл сосед Костя и вдруг громко сказал: «Братья! Скоро я изменю этот мир, но сначала его предстоит разрушить. Вы со мной?». Костя был слегка чудаковатым и порой говорил странные вещи, которые потом мог и не вспомнить – к этому Данил привык. Но вчера его удивило другое: вся компания начала оживленно и весело обсуждать план разрушения мира. Происходящее напоминало массовый гипноз.
Данил тряхнул головой, поднял взгляд к небу – и ему на лицо тут же упала тяжелая капля. «Надо бы домой», – подумал он, только отчего-то не смог даже пошевелиться. Дождь становился все сильнее, а потом сверкнула вспышка, раздался оглушительный треск. Данил зажмурился. Он не видел, как молния ударила в дерево: мокрая листва хлестнула по лицу, тяжелая ветка, падая, ударила в висок.
Темно.
Он протёр глаза, но это не помогло – будто кто-то выключил свет.
– Неужели это конец? – отстраненно подумал Данил. И в это время наверху появился красный светящийся шар. Он быстро снижался и горел все ярче и ярче. Вокруг проступали очертания деревьев, фонарных столбов… Напоследок шар вспыхнул, осветив всё вокруг, и исчез.
– Хороший вопрос, – послышался негромкий голос.
Данил попробовал сесть, но смог лишь приподнялся на локте. Взгляд упёрся в пару стоптанных кроссовок. Медленно поднимая голову, он увидел потёртые джинсы и белую футболку с броской надписью: «Я не Бог». Перед Данилом стоял худощавый парень с зелёными глазами и взлохмаченными белокурыми волосами. От него исходило красноватое свечение, которое быстро растворилось в воздухе. На вид ему было не больше двадцати лет.
– Меня называют Аналитиком, – представился незнакомец. – А ты – Данил, не так ли?
Не дожидаясь ответа, Аналитик протянул ему холодную как лёд руку и помог встать. Поднявшись, Данил потрогал себя за голову: ни шишек, ни ссадин. Странно…
– Мы знакомы? – Данил огляделся: все тот же парк, но почему-то не было ветра, куда-то исчезли тяжелые облака и следы дождя, а солнце светилось алым и в этом свете все вокруг выглядело неестественным. Особенно непривычной была давящая, абсолютная тишина. – Слушай, а где это мы?
Аналитик ехидно прищурился:
– Догадайся, ты ведь умный.
Данил ещё раз огляделся, и вдруг понял: здесь всё ненастоящее, как театральные декорации. Он перевёл взгляд на Аналитика и прямо за ним разглядел будто вырезанный из картона фонарь, склонившийся над бутафорской скамейкой.
