– Как дела, красотка?
Я взвинчена. Мне бы выпить, но я не хочу уходить в иллюзии, мне лучше побыстрее поцеловать твои грешные губы, позволить тебе обладать мною, чтобы прогнать этот день прочь вместе с его суетой.
– Я уверена, это наша последняя встреча. – разворачиваюсь к тебе, хочу запомнить цвет глаз, острые скулы, нелепую бороду… Все такое несовершенное и тем не менее, чертовски привлекательное.
Ты проводишь большим пальцем по моей нижней губе, и я ведусь на эту ласку – мне хочется тут же забрать свои слова обратно, нырнуть в твое сердце, спрятаться за мощной грудью и поверить, что я в безопасности. Навсегда.
– Он знает… – я снова разворачиваюсь к окну. Темнеет. Этот безлунный вечер – все, что у меня есть.
Ты обнимаешь меня, прижимаешься к моей спине торсом, запускаешь ладони гулять по моему животу… и я готова умереть ради того, чтобы не помнить свое имя, свое вынужденное супружество с человеком, у которого из козырей – только деньги.
Чем больше прикосновений, тем навязчивее мое желание поговорить, я останавливаю твои порывы, хотя безумно соскучилась.
– Ты слишком много значишь для меня… Плевать, даже если он ворвется сюда со своей бандой, даже если мне придется отстаивать свое право на жизнь и на мою любовь к тебе, я все равно не отступлюсь… – слова греют ничуть не меньше трепета пальцев по коже.
Я верю. Я ведусь на твое обаяние, как девчонка. Мы целуемся, блестящая ткань платья ползет вниз… Я слышу чьи-то шаги, но дверь заперта.
Маленький стол становится алтарем для нашей страсти. Лампа падает вниз и разбивается, мои ногти оставляют следы на твоей спине… Еще чуть – чуть, еще немного, пусть время замрет и подарит мне кусочек счастья… Я закидываю голову и вижу звезды. Из окна веет свежестью. Это последнее, что я помню из прошлой жизни, потому что теперь я другая.
Когда дверь с шумом распахивается, мужчина в дорогом костюме заглядывает внутрь, но видит только раскрытое окно, в которое ветер гонит ночную прохладу. Я сбежала. Я свободна. Я с тем, кому доверяю безмерно…
Деревья за окном похожи на изящные статуи, с линиями ветвей, часть которых смотрит прямо в небо, в то время как остальных клонит к замерзшей земле.
Почему я не могу отпустить этот образ? Наверное, потому что он слишком похож на татуировку, выбитую у тебя на левом боку. Такие же чернильные ветви, устремленные к воображаемому солнцу…
Я еду в переполненном автобусе на другой конец города, вожу пальцем по запотевшему стеклу, а с другой стороны снежинки пытаются дотронуться до моих ладоней…
Меня бросает в жар: я лечу сквозь пространство и время, возвращаясь на два часа назад, когда мы сидели зачарованные в постели, смотрели друг на друга и не знали, что еще можно сказать.
Твое лицо – это предел моих мечтаний: яркие черты, острый подбородок, большие глаза с густыми ресницами и губы, которые я готова целовать бесконечно. Нет, есть одно исключение… Когда ты улыбаешься – это лучше поцелуев, потому что я понимаю, что вот оно счастье – в ямочках, проявившихся на гладковыбритых щеках.
О чем мы говорим?
Нет, не о том, что происходит снаружи – о внезапно наступившей зиме или о разбившемся в Шереметьево самолете, не о книге, покорившей мир, не о наших друзьях или родных, мы лезем глубже…
Мы выковыриваем старые раны, бросаемся друг в друга беспочвенной ревностью, кусаемся до крови словами, потому что не умеем по-другому.
Это может продолжаться час, два, а потом неожиданно отпускает. Мы накрываемся теплым одеялом и начинаем шептать на ухо друг другу то, что скрывалось под только что выпущенным на волю наваждением. Там, в этом пряном шепоте рождаются лучшие стихи, но также быстро забываются, пропадая за танцевальными па любви…
