Наколка на его предплечье была синей. Голова женщины в подкове. Женщина имела хитрый взгляд, смотрела прямо, а подкова, как нимб или ореол. Рома к этой тюремной наколке относился с трепетом. Смысл был общепринятым: попал в тюрьму из-за женщины. Но сам носитель такого рисунка просил художника, подкову нарисовать, как что-то оберегающее, укрывающее хрупкую алюру*.
Тюрьма в прошлом, как собственно и та, за которую он заступился.
Роман Владимирович Шишков был мужчиной строгим, имел свои жёсткие методы ведения бизнеса и своеобразные меры воздействия на конкурентов. Его боялись, остерегались. На переговоры с ним посылали людей опытных, красноречивых с устойчивой психикой. Потому что Роман Владимирович, по кличке Шиша, был по натуре вспыльчивым. Хотя почти никогда не повышал голос, но собеседникам обычно хватало хриплого шёпота.
На официальных встречах он был молчаливо-угрюмым, внимательно слушал предложения. Носил костюмы и обязательно белые рубахи. И даже тогда его опасались. Что говорить о тех моментах, когда Шиша в джинсах и футболке появлялся перед собеседником в неофициальной обстановке. Тюремные наколки на руках, мощная фигура и взгляд... Жёсткий, требовательный, прожигающий насквозь. Карие глаза имели свойство выцветать при недовольстве, что придавало Роману сходство с диким хищником, который впадает в лютость при виде соперника или жертвы.
В такие моменты, когда Шиша смотрит на собеседника, у последнего обычно пропадает дар речи. И уже не важно, какого статуса человек напротив. Даже, если Шише угрожает опасность (тем более если ему угрожает опасность) он взгляд не уводит, а пожирает глазами и разрывает в клочья.
Скрюченный адвокатишка напротив Романа Владимировича нервно выпил свой аперитив и огляделся вокруг.
Клуб. Казалось бы, чего проще. Люди вокруг, народ отдыхает. А в небольшом закутке не так громко играет музыка. Но адвоката не покидало чувство, что это его последний вечер.
И Шиша чувствовал страх, как истинный зверь.
Он перевёл взгляд с дрожащего худощавого парня на свою наколку.
Сладкая алюра. Беззащитное, трепетное существо, требующее защиты.
Затем его карие глаза отправились блуждать по беснующейся пьяной толпе, что скрывалась во мраке и освещалась яркими лазерными лучами.
Они сидели в ВИП-кабинке. Из неё было отлично видно посетителей клуба. А вот танцующим ничего не видно, что происходило внутри. Стёкла снаружи были зеркальными.
Шиша не очень любил такие заведения. Это в двадцать они со Штопором бухали, как печенью здоровые. В тридцать уже хотелось чего-то другого. Покоя и даже семьи.
Рома настроил себя на здоровый образ жизни и последние два года не срывался. Хотя любовниц приходилось менять, потому что все, как одна, были стервами и лезли не в своё дело.
Зато Штопор, как вечно молодой, не мог вылезти из затянувшегося на года загула.
Штопор, он же Семён Маркович Штирберг, был его корешем. Они сидели по малолетке и даже сдружились. И Роме хватило мудрости в момент их свободного полёта, не связаться с Сёмой и не делить с ним деньги.
Наполовину еврейчик, Штопор со своей скрипочкой ушёл в развлекательный бизнес, где вскоре оттяпал захудалый клубик. Дальше с волчьей хваткой, он подмял под себя пару лучших дискотЭк города и стал владельцем элитных развлекательных клубов.
Рома же под зорким надзором соц.службы и ментовки работал скромным автомехаником. И мало кто знает, каким образом авто-мастерская через два года перешла в его собственность. А дальше, он действовал, как Штопор, становясь крупным владельцем мастерских по ремонту автомобилей и дилерских центров.
Но всё это время водил дружбу со Штопором. Осторожно, не влезая перед ним в долг, старался делать так, чтобы Сёма сам ему всегда был должен.
