— Нет, — мотнула головой
в надежде избавиться от назойливых мушек перед глазами.
— Неправда. Папа бы никогда...
— Он убил её!
— Демид не дал мне закончить. Схватил за плечи, сжал
до хруста костей, заставив поморщиться от резкой боли.
— Когда я вернулся, было уже слишком поздно.
Я не смог спасти их. Не смог.
Замолчал, впившись в меня
застывшим взглядом. Чуть разжал пальцы, но рук
не убрал.
— Твой отец — убийца!
— Нет! Папа не мог этого
сделать, — накрыла его запястья дрожащими ладонями, глубоко
вздохнула, стараясь успокоиться, и продолжила: — Эта
женщина... Лена... Она приходила к нам. Я помню! Она
ругалась с моей матерью. Говорила, что они с папой любят
друг друга...
— Довольно! — сильный
толчок сбил меня с ног. Зацепившись каблуком за край
брусчатки, я упала на спину, больно ударившись
копчиком.
Слёзы обиды и отчаяния
выступили на глазах, образ Демида размылся.
— Ложь! Моя жена любила меня.
Только меня! Не смей порочить её светлое имя! Никогда!
Не смей! Этого делать!
От его взгляда, обезумевшего
и дикого, мне стало нехорошо. Демон. Настоящее чудовище,
способное на всё ради мести. Он мне не поверит.
Никогда не примет мою правду, не откажется от слепой
любви к жене. Я — игрушка в его руках, орудие мести.
Я — дочь своего отца. Ангелова. И этим уже порочна для
него...
Несколько секунд Демид клеймил меня
глазами, сияющими адским светом. Бросил сквозь сжатые зубы смачно
ругательство и, развернувшись, ушёл, оставив меня одну посреди
ночного сада. Сломанную, задыхающуюся от невыносимой боли.
Теперь всё встало на свои
места. Я вспомнила то, с чего началась эта история.
Я вспомнила ту женщину, что приходила к нам
незадолго до маминой смерти...
Порыв ледяного ветра впился
в кожу стеклянной крошкой, и я невольно сжалась всем
телом. Оглянулась по сторонам затравленной жертвой и чуть
не завыла от жестокой несправедливости.
Это место... Этот дом...
Оранжерея... Я вспомнила! Каждый его угол, каждую комнату
вспомнила. Это наш старый дом. Дом, в котором я родилась
и выросла. Дом, где умерла мама...
Демид специально привёз меня сюда,
чтобы сделать больнее. Чтобы заставить снова пережить тот ужас, что
навеки был связан с этим местом...
Иллюзии рухнули, обернулись
кровавыми шипами. Его жестокость поражала, сводила с ума.
Выбрасывала в прошлое и оставляла тонуть среди волн лютой
ненависти, что плескалась в его глазах. Голоса и образы
в моей голове не умолкали ни на миг. Привидения
закружились передо мной в безумном хороводе лжи
и лицемерия. Обман, предательство и одиночество сплелись
в единую сеть, стянули конечности и оставили умирать
на обочине собственной жизни.
Попыталась встать, но резкая
боль в спине не позволила даже шевельнуться. Слёзы новым
потоком хлынули из глаз, оставшись на лице безобразными
разводами. Протяжный всхлип сорвался с губ и разрезал
мертвенную тишину сада. Где-то вдали послышалось шуршание гравия,
машины гостей начали покидать территорию. Праздник закончился.
О том, чтобы возвращаться
к нему в комнату не могло быть и речи.
Не выдержу ещё одной встречи с Демидом, не переживу
его звериного взгляда. Поэтому, с трудом поднявшись
на ноги, медленно поплелась в сторону оранжереи. Будто
неведомая сила тянула меня туда, манила тёплым огнём
и обещанием долгожданного избавления.
Иду с трудом. Задыхаюсь
от подступивших рыданий, но не могу успокоиться.
Сердце колотится где-то в горле, в ушах звенит
от непрекращающихся криков мамы и той женщины.
— Володя любит меня,
а с вами он только из-за дочери. Отпустите уже!
Хватит его мучить!
Медленно спускаюсь по лестнице
и снова оказываюсь в подземной теплице. Сквозь
застекленные стены внутрь проникает холодный свет уличных фонарей.
Воздух пропитан запахами цветов и шлейфом дорогих парфюмов.
Столы, укрытые белоснежными скатертями, ещё стоят накрытые, кое-где
даже остались еда и напитки. Но я не смотрю
на них. Мои глаза прикованы к центральной клумбе, возле
которой установлена огромная, украшенная цветами, арка. Всего
несколько часов назад прямо на этом месте мы произносили
торжественные клятвы.
