С чего началась эта история? Возможно, она начинается только сейчас, когда мы с вами, дорогой аббат, сидим здесь в полной темноте, и я совсем не вижу вашего лица, только слабые очертания. Впрочем, нужно ли нам видеть друг друга? Какие ещё из сотен сменяющихся обликов предстанут перед нами на этот раз? Мы, как мифический Протей, так часто носили разные лица, что уже почти потеряли свои собственные. Признайтесь, аббат: так же как и я, вы чувствуете, что почти растворились в этом мире. Из людей, имеющих форму, мы превратились в поток мыслей и поступков, который берёт свой жалкий исток бог знает где, а пробегая через чужие жизни, уже обретает силу и мощь. Мы привыкли подмечать скрытые закономерности, разбирать причины и следствия, а внешние оболочки отошли на второй план. Из рассказчиков мы сами превратились в литературных персонажей с весьма размытой внешностью, словно нас засосало в нами же придуманную историю.
Так с чего мне начать на этот раз? Логично было бы рассказать, как и когда я превратился в Собирателя Историй, но кому как не вам должны быть известны все тонкости этого обращения? Как неведомые силы тащат вас в далёкое прошлое – сначала во снах, а затем и наяву. Сколько раз вы приходили к выводу, что просто лишились рассудка? Честно говоря, у меня и теперь нет полной уверенности в том, что разум мой здоров. Что, если я сейчас и многие годы до этого нахожусь в палате для умалишённых? Если это и так, то наша с вами встреча – возможный путь к выздоровлению.
Первые видения начали приходить ко мне в возрасте 25 лет. В те дни я наиболее часто испытывал то, что называл «прекрасной тоской»: ощущение, будто где-то происходит нечто очень важное, а я опять остаюсь не у дел. Словно вся вселенная меняется до неузнаваемости у тебя за спиной, но стоит только обернуться – и всё тут же возвращается на свои места. Это чувство не позволяло мне сидеть дома, и каждый вечер тянуло на улицу. В темноте я бродил по оживлённым тротуарам в поисках неизвестно чего, но «прекрасная тоска» во время этих прогулок не отпускала, а только усиливала хватку. Путешествуя по вечерним улицам, я не заходил в заведения, лишь останавливался у входа, курил и поглядывал, как паркуются автомобили, а посетители парочками проходят внутрь. Позже, когда публика разъезжалась, я стоял у тротуара и разглядывал тёмные пятна масла на синем асфальте. Иногда казалось, что за ними скрывается едва уловимое движение, почти невидимая искра, которая немного искажает пространство и намекает об иллюзорности нашего мира.
