Великий Шум. Агония старого мира и почему она так оглушительна.
Прислушайся. Не ушами. Уши давно забиты воском повседневности, они улавливают лишь верхний слой, рябь на поверхности. Прислушайся всем своим существом, костями, кожей, тем местом в груди, где, как тебе говорили, должна быть душа. Ты чувствуешь его? Этот непрекращающийся, низкочастотный гул. Это не шум города, не гудение серверов, не голоса в соседней комнате. Это нечто большее. Это фоновый треск реальности, звук тектонического сдвига в самом основании мира, который ты знал. Великий Шум.
Он проникает повсюду. Он сочится из экранов, которые светятся обещаниями и угрозами, из динамиков, извергающих марши потребления и гимны тревоги. Он вплетен в торопливую речь людей, которые говорят, но не общаются, которые смотрят, но не видят. Он – вибрация под ногами, когда ты идешь по улице, невысказанное напряжение в воздухе офиса, электрический зуд в тишине твоей квартиры посреди ночи. Ты привык к нему, как житель прибрежного города привыкает к шуму прибоя. Ты перестал его замечать. Но твое тело помнит. Твоя усталость – это не твоя усталость. Это оглушение. Твоя апатия – это не твоя апатия. Это защитная реакция организма на акустическую травму бытия.
Это агония старого мира. И она так оглушительна, потому что умирает он не тихо, не с достоинством. Он умирает в истерике, цепляясь за жизнь, крича, вопя, пытаясь перекричать тишину, которая наступает вслед за смертью. Он боится этой тишины больше, чем самой смерти. Потому что в тишине становится слышна правда. А правда для этого мира – яд.
Посмотри на них. На тех, кто все еще верит. Они бегут. Они всегда бегут. От светофора к светофору, от дедлайна к дедлайну, от одной купленной вещи к другой, от одних фальшивых отношений к следующим. Их бег – это попытка создать ветер, который заглушил бы гул. Их жизнь – это тщательно оркестрованный шум, симфония отвлечения. Утром их будит не солнце, а набат новостной ленты, полной катастроф и сенсаций – неважно, реальных или выдуманных, главное, чтобы было громко. Завтрак они проглатывают под аккомпанемент утренних шоу, где улыбающиеся манекены кричат им, как быть счастливыми, успешными и здоровыми. Дорога на работу – это звуковая атака из подкастов об эффективности, аудиокниг о саморазвитии, плейлистов, призванных «зарядить на продуктивный день». Работа – это какофония уведомлений, совещаний, звонков, бесконечный гул открытого офиса, где каждый клик мыши, каждый вздох, каждый натянутый смех сливается в единый монотонный рев. Вечер – это попытка заглушить дневной шум еще более громким шумом: рев стадиона, грохот кинотеатра, пьяные крики в баре, оглушительная музыка в наушниках, бесконечная прокрутка ленты, где чужие жизни кричат о своем вымышленном великолепии. Они падают в постель без сил, но даже там, в темноте, их мозг продолжает вибрировать от дневного шума, перемалывая обрывки фраз, рекламные джинглы, тревожные заголовки. Они боятся тишины перед сном, поэтому включают сериал, подкаст, белый шум – что угодно, лишь бы не остаться наедине с гулом внутри собственной головы.
Почему они это делают? Потому что они – наркоманы. Их наркотик – отвлечение. Великий Шум – это их дилер. Он поставляет им дозу за дозой, и каждая следующая должна быть сильнее предыдущей, потому что толерантность растет. Первая доза – это обещание. Тебе говорят: «Беги быстрее, работай усерднее, покупай больше, будь лучше, и однажды ты прибежишь к счастью. К успеху. К покою». И они бегут. Они верят. Они строят свою жизнь на этом обещании, как на фундаменте. Они возводят стены из дипломов, карьерных ступеней, ипотечных кредитов, семейных фотографий. Они украшают эти стены вещами, которые должны символизировать их достижения. И все это время Шум аплодирует им, подбадривает их, кричит: «Давай! Еще немного! Ты почти у цели!».
