Я иду по улицам Норатора, по узкому живому коридору. На мне тесный мундир, украшенный фальшивыми орденами, которые сияют в свете факелов и ламп ярче, чем настоящие. Я – будущий архканцлер империи Санкструм, хотя от архканцлера только оболочка, а внутри – совершенно другой человек. Я обманщик, хотя к обману меня принудили. Я приветствую толпу, кланяюсь, расточаю улыбки, повожу рукой, делая вид, что страшно счастлив видеть всех горожан. А вот они искренне счастливы видеть меня. Но среди улыбчивых лиц и возбужденно блестящих глаз я время от времени ощущаю на себе колкие ненавидящие взгляды. Мои враги вынуждены охранять меня, иначе они не могут – я сделал так, что толпа просто растерзает всех членов Коронного совета, если с моей головы упадет хотя бы один волосок. О, эта сила убеждения, помноженная на знания попаданца из двадцать первого века мира Земли!
Шутейник идет рядом, на поясе – два коротких меча. В отличие от меня он напялил под одежду кольчугу. И в отличие от меня он знает Норатор как свои пять пальцев. Он – мой навигатор в лабиринте улиц средневекового города.
Мы движемся к храму Ашара, где под хрустальной полусферой лежит мандат архканцлера на имя Арана Торнхелла, на мое новое имя.
Сегодня – последние сутки, чтобы его получить.
И сегодня – лунное затмение.
Двое герольдов – безработных, нанятых за гроши музыкантов – время от времени трубят в надраенные фанфары, извещая горожан о том, что я иду. Толпа молча смыкается за мной, я слышу шорохи, какие производят тысячи подметок. Люди и хогги идут за мной к храму Ашара.
Архканцлер – высочайшее звание империи Санкструм. Почти безграничная власть.
– Направо, мастер Волк. Пойдемте по Сенной… потом по Скотской вниз… Так-то она Радостная, но по ней гоняют животинок на базар, понимаете, вот и прозвали в народе…
Шутейник бормочет быстро, нервно, сердце его наверняка, как и мое, пляшет от возбуждения и страха.
Шутейник – это хогг, местный гаер, певец и фигляр, готовый положить за меня жизнь. А вот других товарищей нет рядом… Лес Костей, будь он проклят!
В кармане мундира лежит обломок мертво-жизни, странный артефакт, который я держу при себе, не зная, куда его применить. Иногда я притрагиваюсь к нему, и меня обжигает холодом.
Впереди вырастает громада храма Ашара: двузубая башня-звонница и огромный фасад из красноватого камня, украшенный тройным рядом мраморных скульптур.
Площадь у храма занята теми, кого я лично пригласил. Все они тут, все! Даже те, кто были вне города – все равно успели прибыть. Они смотрят на меня с ненавистью, с ярой злобой, кто-то пытается выдавливать улыбки. И они ничего не могут поделать со мной, потому что я связал им руки – фигурально говоря, разумеется. Они хотели бы накинуться на меня и разорвать, но не могут. Я связал им руки. Как я это сделал? О, очень просто, сейчас объясню… Но погодите. Сперва я возьму мандат и стану архканцлером.
Сначала, как водится, пришла головная боль. Я хоть и не женщина, но боль оказалась настолько пронзительной, что я даже слегка застонал. Вот так: «у-у-у», а не «ой-ой-ой, о-о-оххх, о-о-о», после чего добавил несколько крепких выражений, которые характеризовали мое состояние с позиций низменно-телесных.
Где я? Что я? Зачем я?
Я это или не я?
Хм. Ну, положим, я осознаю себя – значит…
Я привстал, моргая налитыми тяжестью веками. С трудом навел резкость. Голова разламывалась надвое, будто угостили монтировкой, вдобавок тошнило. Так бывало раньше только с похмелья, да и то раза три за всю мою жизнь. Я не любитель закладывать за воротник с далеко идущими последствиями. Потребляю алкоголь только для расслабления, в крайне умеренных дозах. И вчера я точно не пил.
