– Менталистка! – Чейз впихнул меня в кабинет и прошагал следом.
Массивная дверь с оглушающим грохотом захлопнулась за его
спиной.
– В ваших устах это звучит как-то обвинительно, – поморщилась я,
благоразумно отступая от куратора на пару шагов. У того уже искры
плясали на сжатых кулаках.
– Потому что я обвиняю! – рыкнул Чейз, надвигаясь. – То, что вы
пытались заставить меня сделать…
Мои лопатки предательски уперлись в дверцу шкафа. Как быстро
закончился кабинет! А казался таким подавляюще огромным.
– Да вовсе я не…
Не пыталась! Наверное.
Вечно меня обвиняют в том, чего не совершала. А если и
совершала, то случайно. Процентов на пятьдесят. Ну ладно… на
тридцать, и по рукам.
– Не заговаривайте мне зубы. Вы нарушили закон, – цедил декан, в
то время как искорок на его правом кулаке становилось все больше.
Ох, Эйна-заступница… – Использовали против меня внушение
второго уровня. Второго, мисс Рэйвенс!
– Так ведь первый вас не берет. Предположительно. Хотя я не
сильно старалась…
Я опустила глаза в пол и прикусила губу. Неудобно вышло. Кто ж
знал, что Чейз так хорошо чувствует ментальное воздействие?
Говорят, маги вроде меня заставляют других потакать своим тайным
желаниям. Склоняют исполнять свою волю. Но будь это правдой, я бы
сейчас лежала в кровати и дочитывала книжку о клыкастой
парочке.
В мои планы совершенно точно не входило застрять в кабинете
куратора беззвездной сеймурской ночью. Наедине с Адамианом Чейзом и
его искорками.
– А еще – спасибо вам, мисс Рэйвенс, – я впервые за всю
карьеру оказался в столь неловкой ситуации, – плевался словами
мужчина. – В крайне неподобающем виде. И с кем? С ученицей! У всех
на глазах! У ректора, у Радьярда, у…
– Да не кипятитесь вы! – всплеснула руками. – Что вы как петух
раскудахтались?
– Как кто? – сдавленно выдохнул Чейз, усмиряя непослушные
искорки, норовившие переброситься с пальцев на дорогой ковер.
Если он будет и дальше пыхтеть и раздувать ноздри, пожара не
миновать. А за ним и ремонта… Но интерьер в кабинете был до того
пафосным, в духе хавранского классицизма, что пожар стал бы не
самым худшим исходом.
– Как п-петух. Х-хавранский, – выдавила шепотом, разыскивая в
карих глазах хоть каплю сострадания.
Я пока не готова стать стейком средней прожарки. У меня книга не
дочитана и… и вообще.
– И он… петух ваш… к-кудахтает?
Ковер задымился: на него все же упала пара искр.
– Кукареку-у-укает, – я изобразила надрывный звук, который
никогда не слышала вживую. – И вы тоже кричите так, будто главный
пострадавший в этой истории. Словно я сама на вас запрыгнула и
склонила…
– И склонили!
– Но не запрыгивала же? – возмущенно расширила глаза. Так, что
они заслезились. – Сами повалили. На этот ваш… мой… И прижали. А вы
в курсе, сколько весите?
– Тоже как петух? – уточнил, растягивая красивые губы в жуткой
ухмылке. Из тех, с какими маньяки обычно преследуют жертв.
Предположительно.
– Решительно больше. Как грузовик с петухами, – я нащупала ручку
шкафа и осторожно дернула.
Если верно помнила, в нем хранилась запасная одежда куратора. На
случай катастроф. А значит, найдется место и для меня. Не худший
вариант, чтобы пережить очередное стихийное бедствие.
Но шкаф был накрепко заперт. Дырявое небо Сеймура!
– Я бы принес вам извинения, мисс Рэйвенс, – прохрипел Чейз,
нависая надо мной так, что и потолка не видать за широкими плечами.
– Если бы сделал все это добровольно. Но поскольку вы с некоторых
пор решили, что имеете право управлять моими желаниями…
– Эти были ваши собственные, – прошептала едва не по
слогам и поймала искрящий взгляд. Красивый такой, опасный.
Временами прожаривающий до костей.
Помирать, так с музыкой, как говорят в Хавране.
– Мои. Собственные, – задумчиво повторил твердолобый декан. –
Хотите сказать, я целовал вас по своей воле?
