В воспаленное сознание билась мысль: все по-настоящему!
И церемония, и испуганные взгляды прислуги, и чертова «священная
гора», превратившая новое платье в грязные, рваные лоскуты. Но
самый настоящий из всего этого бреда – мой случайный «муж»!
Я неслась по бесконечной дворцовой анфиладе, попадая из одного
парадного зала в другой. И в третий… А за ним – в четвертый. И в
каждой нарядно отделанной комнате я застывала на миг перед окном,
очерчивая загнанным взглядом черную гору.
На ее вершине что-то сверкало, манило… Только бы добраться! Я
готова сбить коленки по второму кругу, лишь бы этот кошмар
закончился.
Коридоры старинного замка были пусты: прислуга предусмотрительно
попряталась. Из уважения к торжественному моменту или из страха
столкнуться с счастливым новобрачным – кто знает?
Я тоже надеялась избежать встречи с новоявленным супругом.
Чернота, клубившаяся в бледно-зеленых глазах герцога, лишала всяких
сомнений: он пока не готов полюбить меня всей душой. Как и
примириться с судьбой… и с тем, что внезапно перестал быть завидным
холостяком.
В своих мечтах он явно сжимал пальцы на моей шее и долго, упорно
душил. Так, чтобы и следа от Лизаветы Кутейкиной не осталось – ни в
памяти, ни в земле.
В глазах темнело, к горлу подступала обморочная тошнота.
Прикрывая веки и делая вынужденные остановки, я слушала, как в ушах
бухает сердце.
Да где чертов выход? Я ведь в деталях запомнила, как
бессердечный мерзавец тащил меня по темному холодному коридору.
Вперед и вперед, в супружеские покои. И вот эту серую статую мы
проходили, и гобелен с причудливым красно-зеленым гербом…
Двери словно поменялись местами, чтобы запутать гостью! Чтобы не
дать ей покинуть замок и добежать до священной горы. До выхода в
родной мир, где я планировала добровольно сдаться санитарам и
пройти самый крепкий курс психической реабилитации.
За широким синим гобеленом, прикрывавшим тайную дверцу, велась
беседа. Громкая, яростная. Я невольно припала ухом к стене, пытаясь
расслышать звуки.
– Просто скажи, что это розыгрыш, Гариэт! – шипел мой
благоверный, препарируя слова острым языком.
Вмиг вспомнилось, что этот чудный рокочущий голосок обычно
сопровождают убийственный взгляд и стальная хватка, ломающая
пальцы.
– Я похож на шута? – спокойное и, пожалуй, равнодушное. Ничуть
не впечатленное неловкостью ситуации.
– И что я должен с ней делать? – ревел «осчастливленный» богиней
герцог.
– Всему-то тебя надо учить, брат! Снимаешь штаны, задираешь
юбку… – издевательски перечислял второй. – Желательно дойти до
кровати и пригубить какого-нибудь зелья для обоюдного
удовольствия.
– Обоюдное… удовольствие… меня волнует меньше всего, – сбивчиво
рычал герцог, стирая в пыль зубную эмаль. – Ты всерьез считаешь,
что я приму это грязное оборванное недоразумение за подарок
Верганы? Да это дрянная шутка богов!
– Шутка или нет, но ты обязан завершить начатое на церемонии, –
в голосе монарха прорезалась неожиданная строгость. – В свой
священный праздник Вергана не принимает отказы.
– Мой примет!
– Мы одной ногой в затяжной войне, брат. И вскоре ты поведешь
войска на передовую… Хочешь рискнуть жизнями доблестных воинов?
Лишиться благословения богини? Не будь капризным мальчишкой, Габ! –
раздраженно бубнил старший. – Иди в спальню, сними брюки и скрепи
архов брак!
Я развернулась и прижалась к стене затылком. Вот так. Тут
прохладно, спокойно, безопасно… Дыши, Лиза.
Только не ори! Сейчас ты а-а-аккуратно отлипнешь от дверного
полотна, сделаешь шаг вперед и побежишь в другую сторону. Выход из
этого театра абсурда рано или поздно найдется. Где-нибудь за
декорациями.
И только я последовала идеальному плану, как дверь с треском
распахнулась и из-за гобелена вынырнул… этот. Который муж.
