Каждый шаг к логову монстра отдавался звоном в ушах. Голова
кружилась, темные стены множились перед глазами. Перепуганная венка
на шее билась так нервно, что пришлось крепко зажать ее ладонью.
Чуть сама себя случайно не задушила!
Встав перед самой последней дверью на этаже, я замерла. Как
намеренно, сюда не долетал свет голубых газовых шаров, что вальяжно
плавали по белому мрамору. Из витражных окон в коридор заливалась
лишь темнота, делая прожилки на полу выпуклыми, объемными. Словно
вены, налитые мраком.
Погрев пальцы о свой дамский жезл, спрятанный в кармане юбки, я
занесла руку над дверным полотном. И резко опустила: тук, тук, тук!
Сначала вышло тихо, затем тверже, решительнее. Сердце мое,
напротив, почти не билось.
– Войдите, – донеслось сонное с той стороны.
Бросив прощальный взгляд на другой конец коридора –
Судьба-богиня, я правда собираюсь влезть в эту петлю? – я толкнула
дверь. Бесстыдный оголодавший монстр даже не думал запираться!
Эрик Валенвайд сидел в черном кресле у потухшего камина. Лениво
ковырял ногтем сморщенную ткань на колене, безучастно глядел в
пустоту. Темно-бордовая рубашка была распахнута на его груди,
захватывая и притягивая взгляд магическим лассо. Каким пользуются
ловцы эстер-хазского Заповедника, чтобы пленить дикую волшебную
тварь.
Плотные шторы, исполненные в той же густо-багровой гамме, что и
рубашка магистра, оставляли небольшой просвет на окне. Для ночи.
Чтобы та могла заглянуть на огонек… которого, впрочем, тут не
имелось. Магистр Валенвайд предпочитал темноту.
Из смежной комнаты, которой полагалось быть спальней
преподавателя, донесся жалобный стон. Горло сжало тисками. Боги, я
опоздала!
Он уже сделал это с Олив! А теперь, сытый и довольный,
глядит в черную воронку камина, ни одним жестом не выдавая
вины.
– Вы кто? – Эрик Валенвайд неохотно оторвался от созерцания
пепла.
Настолько неохотно, что я без подсказок догадалась: остывшие
угли ему намного любопытнее девушки, заглянувшей в кабинет в
неурочный час. Уж понятно, что не затем, чтобы обсудить параграф из
учебника.
Стон повторился, в разы усилившись. Гад… Гад! Что он сделал с
Олли, что подруге так плохо?
Меня дернуло праведным гневом и перетряхнуло от пяток до шеи. В
горле запульсировало сердце, и в темный взгляд Валенвайда прокрался
секундный интерес.
– Вы не знаете традиций? – недоверие в его голосе граничило с
высокомерной брезгливостью. – Всякий, впервые входящий в дом
вампира, обязан назвать свое имя.
– Вы прекрасно знаете, кто я! – скользя потной ладонью по
пыльным дверцам шкафов, я без разрешения дошла до середины
кабинета.
Пальцы подрагивали, в груди творилась форменная канонада. Но я
упрямо пробиралась к смежной комнате, из которой слышались
отчаянные стоны. Сам магистр их, похоже, не замечал.
«Отфильтровывал» за ненужностью.
– Представьтесь, мисс, пока не сделали себе...
Игнорируя предостережения, я дернула медную ручку и бесцеремонно
влетела в чужую спальню.
– …Хуже, – договорил мужчина, без видимого интереса следивший за
моими перемещениями.
А я уставилась на кровать. Широкую, на какой и трое могли бы
уместиться с комфортом. Но лежало на бордовых простынях лишь одно
существо… и это была не Олив.
Черная птица – не то сова, не то ворон-переросток – елозила
крыльями по постели. Булькала мощным клювом, исторгая из тела
грудные стоны. Слипшиеся перья утратили маслянистый фиолетовый
отблеск, большие круглые глаза затянуло мутной пленкой.
Нахлынувшую жалость прибило догадкой: птица вовсе не ранена.
Она, тролль побери, была трезвой… в прошлом веке!
– У Арри несварение от бразильских орехов, замаринованных в
кое-каком крепком зелье… – раздалось скучающее за моим плечом. – Я
говорил не налегать.
