Али Риза положил на могилу последний камень и взглянул на застывшую в скорбном молчании жену.
– Теперь, – произнес он, – они не достанут его…
Зюбейде не ответила.
У похоронившей очередного сына матери не только слов, слез не осталось.
А если к ним прибавить еще и умершую в раннем десмтве Фатиму…
Али Риза вздохнул.
Что там говорить, Чай-агзы оказался для них гиблым местом.
Дикая природа, жалкая хижина в горах, постоянные угрозы контрабандистов, потеря Омера, вырытого из могилы шакалами, и вот теперь новая напасть – смерть Ахмета.
Нет, больше им оставаться здесь нельзя.
Скорее в Салоники, где готов их новый дом.
Пора и им зажить по-человечески.
И черт с этой приносившей только одни несчастья должностью начальника таможенного поста.
Если так пойдет и дальше, то скоро у него не останется и жены.
Сказано – сделано!
И вот уже позади тревожные ночи и вой шакалов, забывалось и горе.
Зюбейде снова забеременела, и семья жила в радостном ожидании появления наследника.
И он появился.
Да еще какой!
С белым лицом, голубыми глазами и светлыми шелковистыми волосами.
И, глядя на уже успевшее стать для нее дорогим личико сына, счастливая мать от всей души благодарила не оставившего ее своими заботами Всевышнего.
Куда прохладней своей правоверной супруги относившийся к Аллаху Али Риза тоже был готов уверовать в его всемогущество в эту радостную для него минуту.
Ласково потрепав малыша по щечке, он выхватил из ножен саблю и описал ею над его колыбелью широкий круг, отгоняя от новорожденного злых духов.
На радостях никто не удосужился записать, в какой же день декабря 1881 года родился Мустафа.
Впрочем, особой необходимости в этом не было, поскольку у мусульман не принято отмечать дни рождения.
Официальных записей в старой Турции не велось, и рождение ребенка обычно отмечали на пустой странице Корана или на полях жития какого-нибудь святого.
