Я сделал один проход под нижней кромкой облаков, но кроме чёрного дыма и обломков самолёта на склоне видно не было. Кажется, и катапультироваться наш беглец не успел.
Самолёт выровнял по горизонту. Теперь есть возможность проконтролировать остаток топлива и принять решение, где садиться. Обдумать случившееся ещё будет время. Сейчас нужно думать о себе.
До аэродрома Шинданд далеко, а на топливомере стрелка почти лежит на левой стороне. Кандагар рядом, но… это Кандагар. Там вечно всё через одно место. Надо вспомнить позывной борта, который ретранслировал мне команды с аэродрома.
Как там только его позывной? Помню, что цифры шли у него по порядку. Тогда пойдём с самого начала.
– 123й, 117му на связь, – запросил я, но в ответ тишина.
Я продолжил набирать большую высоту, чтобы хоть до кого-нибудь докричаться.
– 678й, 117му на связь, – продолжил я гадать с позывными.
На канале пеленгации, который я сейчас использую, навряд ли много экипажей сейчас. Поэтому, транспортник, похоже, ушёл со связи, не продолжив исполнять роль ретранслятора.
– 234й, 117му на связь, – ещё раз запросил я.
– Ответил, 117й. Все вас ждут, – весело ответил мне радист этого транспортника.
Надо же, угадал позывной! На панели загорелась лампа, предупреждающая меня об аварийном остатке. Теперь уже у меня точно нет вариантов. Посадку надо выполнять в Кандагаре.
Ещё минуту назад я переживал, что мне пришлось сбить одного из коллег. Пускай он и предатель, но не так-то просто это принять. А теперь волнуюсь за себя. Катапультироваться не хочу – возможно, никогда потом не смогу вновь сесть в кабину. Спина и так в последнее время не радует.
– 234й, передайте на Янтарь – цель поражена. Координаты следующие, – ответил я и начал диктовать номера квадратов.
– Понял. Передаю, – ответил мой ретранслятор.
Взял курс на Кандагар и надо бы уже запросить о готовности принять меня. Переключил на станции канал на стартовую частоту этого аэродрома и начал вызывать наших коллег.
– Мирванс, 117му, – запросил я.
– Отвечает, Мирванс.
– Доброго дня! 117й, «весёлый», иду к вам с посадкой. Остаток аварийный, – доложил я и с опаской стал смотреть на топливомер.
Топливо уходило буквально на глазах, а до полосы лететь ещё километров 100. Остаток у меня уже был меньше 500. Но не в первый раз придётся на «ведре» садиться.
– 117й, у нас обстрел. Полоса не готова. Сейчас запросим для вас… – начал говорить руководитель полётами Кандагара, но тут же остановился.
Прошла минута после того, как не смогли на моём запасном аэродроме что-то решить. Даже курс мне не поменяли. Как шёл вдоль реки, так и продолжаю следовать в Кандагар.
Пока они там думают, я решил ещё раз спросить о возможности посадки.
– Мирванс, 117му. Есть решение по поводу посадки? Со всеми согласовали? – запросил я, проверяя положение рычага управления двигателем.
– 117й, обстрел у нас. Полоса частично разбита. Посадка невозможна, – быстро протараторил руководитель полётами.
– Мирванс, 117й иду к вам с посадкой. Своим решением, – твёрдо отвечаю я и начинаю смотреть в наколенном планшете данные аэродрома.
Частоты приводных радиостанций выставил. Курсозадатчик на посадочный курс установил.
– 117й, посадка невозможна. Следуйте на Янтарь, – продолжал вопить руководитель полётами.
Достали эти перестраховщики! Опять со своими обстрелами и поломками полосы.
– Мирванс, я 117й, сажусь у вас. Точка! – громко сказал я в эфир. – Рубеж начала снижения.
– 117й вас понял, – сказал руководитель полётами и начал зачитывать мне условия на заходе.
Особенно было весело слушать, как мне объясняют, с какой стороны у них сильнее стреляют. Затем пошло описание полосы. Вот тут я впервые за долгое время потерялся.
