Не очень страшное путешествие
Сравнительно недавно, лет в одиннадцать, сынишка Иван назвал велосипедную поездку на карповый пруд «страшным путешествием». Расстояние для мальчишки было действительно не малое – тридцать два километра и это лишь для того, чтобы половить до обеда и – обратно. Шестьдесят четыре километра в целом… И к тому же грянула в пути сильнейшая гроза со шквалом и ливнем, промочив нас до нитки. Словом, после того «страшного путешествия» с опаской сын относился к дальним поездкам. Но не зря же я, твердый сторонник велосипеда, купил и сыну транспорт с двадцать одной скоростью и толстыми колесами с зацепистыми «мохнатыми» протекторами.
До Старожильска – сорок километров. Нам на километр ближе по шоссе, но еще километра три «пилить» по лесной дороге, пышущей жаром. Без наших грузовых первых скоростей на передних и задних звездочках, не тронуться бы с грузом и тележкой по песку, если попытаться сделать это на обычном велосипеде. Хотя и так нелегко. Но Иван в нынешние свои тринадцать лет держался на удивление стойко и, забегая вперед, скажу, что на обратном пути даже занесся гордостью высокомерной гоночной и не позволял себя обогнать попутным велосипедистам…
Большая Кокшага в этих местах чиста и миловидна, с песчаными ивняковыми косами и обрывистыми берегами напротив кос-пляжей. Под обрывами лежат упавшие дубы, обтекаемые со звоном стремительными струями. Эти звонкие струи бегут под узловатыми ветвями поникшего, но живого еще дерева и закручиваются в водовороты. В бурылях нередко бьет тяжелый хвост, и прыскает серебристая мелочь-верхоплавка. Юрко проносятся над водой речные кулички, и парят в высоком небе ястребы-тетеревятники, вольно опираясь широкими крыльями на теплые восходящие потоки. Тонкий плеск стремительной воды естественно вплетается в сонный гул дубрав и боров, уставших от полуденной жары. И от этой музыки речной и лесной жизни теплеет душа и делается спокойно.
Но эти места довольно людны, особенно в праздники и выходные дни. И в этом случае у велосипеда большой плюс: он проедет везде, а где не проедет, там хозяин на себе перенесет… И не добраться до заповедных мест шумным компаниям на автомобилях. После этих компаний на берегах и плесах нередко остаются смердящие помойки.
По Большой Кокшаге часто проплывают любители тоже заманчивого и энергичного вида туризма-отдыха – сплава. Большей частью они здороваются, проходя мимо. Как-то разговорившись с путником на резиновой лодке, я по акценту понял, что он не наш, не местный. Выяснилось, что – с Казани. Встречал я казанцев и в устье речушки Рутки, по которой нередко сплавляются и нижегородцы.
– У вас же самих река под боком, притом большая и рыбная. Зачем куда-то ехать и барахтаться в ручейке? – с удивлением интересуюсь у казанца.
– Э-э, изгадили все у нас. И река не та, и рыбы не стало. А у вас тут чисто и народу мало, – ответствовал собеседник. И мы попрощались, пожелав друг другу удачи.
Как бы не сотворить и нам то, что сотворили люди с реками и лесами у больших городов. Тяжелеет на душе от того, что, казалось бы, в чистой реке, но рядом с поселком уже явно становится меньше рыбы. Все же, видимо, успевают гаденькие люди ударить исподтишка током в живую плоть реки Кокшаги…
Пока ехали по шоссе, путешествие было не в тягость. Останавливались по первому Ванькиному требованию, и пили холодный смородиновый морс из термоса. Увидев на рынке «знаменитый» китайский ширпотреб в виде жалких проволочек-креплений и крошечной капроновой бутылочки, я провел испытания своего рыбацкого небьющегося литрового термоса на предмет удержания уже не тепла, а холода, прокалив его на солнце целый день. Жидкость осталась ледяной, как и была изначально. Представляю, какая бурда получилась бы в покупной капроновой емкости на жарком солнце… Крепление для термоса я также изготовил сам, простое и надежное.
