Глава первая
Дора – смазливая сорокалетняя блондинка с ямочками на щеках, сдобной фигурой и высшим филологическим образованием – снова мечтала выйти замуж. Теперь непременно за разжиревшего на финансовых махинациях олигарха с брильянтовыми застежками на шелковой пижаме. И чтобы как в сказке со счастливым концом, свадьба в Монплезире, а из пасти льва, раздираемой Самсоном, искристо било шампанское! И чтоб по усам текло и в рот попало не только скульптурной группе, но и всем приглашенным. В общем, Дора снова хотела любви.
В сумрачном омуте предсна и в хрупкой утренней полудреме ее подсознание настойчиво малевало одну и ту же картину: итальянская Ривьера, шикарная вилла на побережье, вид на Альпийские хребты. В зале горит камин, на ковре пес в веселых кляксах – далматин. В пузатых бокалах вздрагивает гранатовое вино – тосканское кьянти. Его слабый фиалковый аромат, флиртуя с обонятельным нервом, истекает внутрь альвеол, и как только вскипает в капиллярах… Дора, сладко постанывая, подбирает коленки к животу – еще немножко… Только бы не проснуться…
Настоящая ее жизнь здесь, в короткие минуты забытья между сном и явью. Тогда как мир за стенами ее квартиры – нестерпимо реальный мир, в котором нет для нее достойного спутника, а есть только бесперспективная работа консьержки в недавно отстроенной и еще не заселенной элитной башне «Золотая игла», воткнутой точно в центр, в сердце старого города.
Вечерами, жуя пирожки и запивая их слезами, Дора частенько сетовала своей давней подружке на несправедливость судьбы, которая вместо сияющей улыбки всякий раз норовит уязвить ее, показав жидковатую задницу.
Последний гражданский муж Доры, да и не муж вовсе, а так, сожитель, ушел от нее тайно и неожиданно вроде Льва Толстого. Правда, после ухода его не досчиталась Дора собрания сочинений Достоевского Федор Михайловича в пятнадцати томах и
набора гаечных ключей, подаренного любимому на мужской день.
Жалко ей было подписного издания, но еще жальче мужа – широкоплечего молчаливого лезгина по имени Заур.
Они встретились, когда Дора уже с год была одна. Прежний муж, прожив с ней пятнадцать лет, изменил внезапно – с камчатским вулканом. Съездив раз в командировку, привороженный муж остался там навсегда дышать рыжим пеплом. Дора ни за какие надбавки перебираться к вулкану не захотела. Так и развелись. А тут еще и единицу ее на кафедре сократили. И вместо теории литературы, пошла Дора лифчиками торговать к приятельнице своей, на рынок. Вот там и встретила Заура. Он вроде распорядителя-администратора подвизался. Чистый, всегда в костюме. Кому, что, куда – это только к Зауру. Уважали его. Слушались. А он как-то раз подошел к ее лифчикам, да как спросит: «А нет ли у вас, уважаемая Айседора, бесов?» Дора не растерялась и домой его к себе пригласила, на «бесов», значит. Там у нее все собрание имелось – и «Бесы», и «Игрок», и «Идиот». Так и остался у нее Заур, зачитался. Даже на работу с собой книжки таскал. Отчего среди местных и прозвище получил сообразное – «идиот».
Мужчина непьющий, философией и литературой увлеченный. Удивительный. Вечером приходил и сразу к книжкам – и читает, читает, начитаться не может. Насилу отрывала. Год так прожили, и вдруг, как Лев Толстой… Ни дома нет, ни на работе. Она его искать пыталась, но зря. Пропал, сгинул, канул.
С рынка ушла почти сразу после «исхода» Заура. Товарки не давали ей покоя: шушукались, хихикали за спиной. И даже неряшливый шавермщик Акбар, когда она подходила к его ларьку разменять то сотню, то тысячу, сальными пальцами отсчитывая купюры, надсмехался, интересуясь, не объявился ли ее «идиот».
Горько, горько было в то время Доре. Без мужчины – ни кран починить, ни гвоздь забить. Невозможно и незачем без мужчины жить. Такое было ее мнение. Сама она без отца росла. Вскоре после ее рождения тот погиб. Вагонеткой сшибло. Он обходчиком был путевым. Помнит, как мать мучилась. Это ведь он ее Айседорой назвал. Мальчика ждал. Уже и имя приготовил – Сережа. В честь поэта Есенина. Но родилась девочка.
