– Ну кто б сомневался, ты совершенно не меняешься!
– Да ладно тебе…
– Угу! И, что характерно, полчаса не пробежало, а мы уже само собой спорим, – Иван откинулся на спинку кресла и совершенно довольный этим обстоятельством расплылся в улыбке, – причём, я тебе больше скажу, если раньше ты меня как бы подбесивал, то сейчас это всё только умиляет.
– Стараюсь, – сверкнул ответной улыбкой Сергей, – и, видит Бог, чертовски мне этого не хватало, дружище!
В небольшой гостиной было с одной стороны по-семейному уютно, а с другой – по-армейски деловито. Всё чинно и на своих местах. Благородные тона, изысканная мебель, мерное тиканье больших старинных часов. Которые, не смотря на возраст, отнюдь не казались убогим анахронизмом. Во всём этом чувствовался весьма уместный при таких встречах благородный антураж для разносторонних и философских бесед в непринужденной и дружеской атмосфере. Не хватало только третьего. Ну, не срослось в этот раз. Дела-с.
– Течёт вода, куда деваться? Это ж сколько уже? – Иван вскинул взгляд куда-то наверх, как будто б на секунду задумавшись, – впрочем, какая разница? Чудесное было время!
– Это – да! А может просто молоды мы были… ошибки, глупости, стремленья…
– Ага, но больше, пожалуй, глупости. Без них не интересно.
Пока друзья, слегка увлекшись воспоминаниями, предвкушали приятный вечер, должен-таки про себя отметить, что были когда-то те самые заповедные времена, когда романтизм и некий, если можно так сказать, мистицизм и сказка, как бы витали в воздухе, и были обязательной частью в сложной и, как мне теперь кажется, более здоровой среде, в которой пребывали люди.
Нет, не в том затрапезном смысле, что дескать в наше время трава была зеленее и солнце ярче. Просто время было другое. А вопреки досужим рассуждениям могу со знанием дела сказать, что людям отнюдь не жилось легче или веселее. Но всё же, если позволите, – им жилось умиротворённее. Во всяком случае, люди простые обходились всегда в материальном смысле достатком малым. И их это не озлобляло и не портило. Наверное, только потому, что ценности материальные не возводились в абсолют, и в корне было что-то большее, то, что легко можно этому противопоставить. Ведь прагматизм и расчетливость, увы, ставшие нормой нашего настоящего, по большому счету напрочь отравляют всякую романтику, уж промолчу за сказку.
Впрочем, пожалуй, это я, типа, ворчу по-стариковски. Эти строки не совсем об этом. Хотя в целом они, пожалуй, не оставляют попыток разобраться, есть ли смыслы в борьбе духовного и бесовского начал. А главное о том, что почаще за суетой и сухостью повседневного, сто́ит иногда оглянуться вокруг и вспомнить, что за скупой серостью будней есть вещи гораздо более дорогие и значимые для ума и сердца каждого из нас.
Наши давние друзья, стосковавшись по возможности излить друг-дружке выдержки из накопившегося в голове неупорядоченного и по большей части сугубо критического бардака, были, наконец, искренне рады состоявшейся встрече.
И, конечно же, как будто нарочито, спешили обсудить всё и сразу, залпом стараясь выстрелить с двух стволов за всё наболевшее. Казалось, даже не спорили, как обычно, а скорее дополняли друг-за-другом вылетающие фразы про вездесущее и безобразное устройство современного, пардоньте, бытия. Наспех при этом пытаясь систематизировать во что-то цельное кучу давно волнующих тем, и увязать всё это дело во единую картинку.
Но, как водится, напротив, даже скорее зачастую – вскользь брошенная мысль уводит собеседников на непропаханное прежде поле для размышлений. И буквально в один момент сшитые годами взгляды и мнения удивительным образом обретают вдруг непривычные оттенки.
