– Помоги.
Я смотрю в его холодные глаза и вижу одну лишь тьму.
Тьму, которой однажды я сдалась по собственной воле, а теперь
она пугает меня до дрожи в коленках.
– Помоги мне, – повторяю еще тише, но Кирилл, кажется, умеет
читать по губам, потому что в следующую секунду на его лице
расплывается болезненная для нас обоих ухмылка.
– Помочь? Тебе? С какой стати, маленькая эгоистка? – он
выпускает сигаретный серый дым в мой приоткрытый рот, и я почти
чувствую прикосновение его губ.
Почти, потому что в следующую секунду уже не мой Кирилл
делает резкий шаг назад, словно не может стоять настолько рядом со
мной. Словно я отравляю его одним своим видом. Моё дыхание – яд для
него, и если бы Кирилл умел задерживать дыхание на десятки минут,
он ни за что не стал бы делить со мной один воздух.
Воздух, континент, планету. Он бы с радостью зашвырнул меня в
какую-нибудь черную дыру, чтобы больше никогда не видеть.
– Пожалуйста, Кир. Хотя бы выслушай. Мне нужна твоя помощь. Мне…
– сглатываю тяжелый ком, как-то излишне по-детски тереблю подол
своего платья. – Мне больше не к кому пойти.
Он смеется. Задирает голову к небу и обжигает меня искренним
громким смехом, в то время как я обнимаю себя руками и уже жалею о
своем решении пойти именно к этому мужчине.
– У тебя есть муж, Полина, иди к нему. Четыре года назад ты
выбрала его, и, насколько мне известно, у вас все хорошо, – Кирилл
осекается и подносит тлеющую сигарету к губам, а я ощущаю вспышку
тепла в груди.
Улыбаюсь и ловлю Кирилла на его промашке.
– Ты следил за мной?
– Не льсти себе. У твоего мужа крупный бизнес, я просто изучаю
конкурентов, – Кирилл нервничает. Это заметно по нахмуренным бровям
и резкости в его движениях.
– У вас разные направления. В корне, Кир, – я наступаю, но он
отшатывается от меня, как от переносчицы, по меньшей мере,
смертельной болезни.
Это больно.
Мне больно.
Я хочу обнять Кирилла, прижаться к его сильному от тренировок
телу и вдыхать бывший родным запах. Я хочу почувствовать
спокойствие, а единственное место, где я за всю жизнь могла без
страха закрыть глаза – его руки.
Четыре года назад у Кирилла были грубые широкие ладони с вечно
стесанными костяшками, на которые мне так нравилось наматывать
бинты во время его тренировок, а теперь передо мной не взрывной
парень, готовый пересчитывать зубы каждому, кто не так посмотрит в
его сторону, а мужчина с дорогими тяжелыми часами на запястье.
– А говорил, что никогда не станешь похож на сноба в деловом
костюме. Я никогда не видела тебя в рубашке, Кир, – знаю, что это
рискованно, но все равно подхожу к нему вплотную и поправляю узкий
синий галстук. – Помню, как ты чуть ли не в лицо швырнул мне часы
этой же фирмы, которые я подарила тебе на день рождения, а теперь
по собственной воле носишь похожую модель.
Мне почему-то отчаянно хочется верить, что они хоть немного
напоминают Кириллу обо мне. О той наивной девочке, которая подарила
ему ключ от своей души, а потом вытолкнула его за порог и
захлопнула двери своей личной тюрьмы.
Воспоминания остались за стальной надежной решеткой. Всего один
раз в год я позволяю себе погрузиться в чистое светлое счастье, а
потом вновь запираю его в клетку, откуда нет выхода.
– Что ты делаешь, Полина? – спрашивает так, будто готов
наброситься на меня.
Разодрать горло и слушать, как из меня уходит жизнь.
Я заслужила. Заслужила его неприязнь и презрение, заслужила лед
его глаз и поджатые от недовольства мужские губы, когда я не могу
отнять пальцев от его галстука, потому что хотя бы так могу
чувствовать Кира.
Заслужила свою аллею позора. Виселицу и личного палача в его
лице – Кирилл видит меня предательницей, растоптавшей все, что было
между нами четыре года назад.
