У всякой вещи свой цвет. У каждого чувства тоже. Тишина – белого цвета. Вот его-то и не выношу: у него нет границ. Мы, итальянцы, иногда говорим «провёл белую ночь», значит, бессонную, или же – «выбросил белый флаг», и всем понятно: капитулировал; мы называем белой ситуацию, когда не удаётся привлечь внимания женщины, или же «даём белый лист», то есть предоставляем полную свободу действий – карт-бланш.
Скажу больше: белый цвет – это ничто, такое же ничто, как тишина. Без слов, без музыки жизнь пуста. Пребывать в тишине – то же самое, что находиться в пустоте. Я совершенно не выношу тишины и одиночества, для меня тут нет разницы. Начинает болеть где-то над желудком или в нём самом, так и не разобрался, и боль эта вынуждает меня немедленно оседлать мой «полтинник», мопед, весь помятый уже и без тормозов (когда наконец соберусь отремонтировать его?), и кружить по городу, заглядывая девчонкам в глаза, желая убедиться, что не одинок. Посмотрит на меня кто-нибудь, значит, я жив.
В самом деле, отчего я такой? Не совсем понимаю, что со мной творится. Мне очень плохо, когда я один. Мне нужно… Ах, знал бы я, что мне нужно. Вот досада! Зато у меня есть айпод. Ну да, потому что когда выходишь из дома и знаешь, что в школе тебя ожидает тоскливый, как пыльный асфальт, день, затем скучнейший туннель из домашних заданий, родителей и собаки, а потом опять всё по кругу до самой смерти, – вот тогда только музыка и спасает тебя. Цепляешь на голову наушники и входишь в другое измерение. В нормального цвета чувства. Хочешь влюбиться – вот он, мелодичный рок. Нужно подзарядиться – жёсткий, чистый металл. А вздумал мастурбировать, включаешь рэп и разную другую жесть, в основном ругательства. Вот таким образом я и не остаюсь один, то есть в белом цвете – в пустоте. Кое-кто всё же составляет мне компанию и раскрашивает мои дни.
Не то чтобы я скучаю. Нет, я могу насочинить тысячи планов, придумать десять тысяч желаний, миллион замыслов, которые хочется осуществить, могу нафантазировать миллиард разных идей. Но ничего не могу начать – ничего, потому что ничто из всего этого никому не интересно. И тогда я говорю себе: Лео, кто, блин, заставляет тебя делать это? Брось, радуйся тому, что у тебя есть.
Жизнь у нас только одна, и когда она становится белой, мой компьютер – лучший способ её раскрасить. Я всегда нахожу кого-нибудь, с кем можно поболтать в чате (мой ник – Пират, как у Джонни Деппа). Потому что уж это-то я умею – слушать других. Мне сразу хорошо делается. Или же беру свой «полтинник» без тормозов и еду куда-нибудь просто так, без всякой цели. А если с целью, то к Нику; и тогда он поёт своим низким голосом, а я аккомпанирую на электрогитаре. Когда-нибудь мы прославимся, у нас будет своя группа, и мы назовём её «Ватага». Ник говорит, что мне тоже следовало бы петь, потому что у меня красивый голос, но я не решаюсь. Когда играешь на гитаре, поют пальцы, а они никогда не краснеют. Никто не освистывает гитариста, певцу же, бывает, достаётся…
Если Ник занят, встречаюсь с другими ребятами на остановке. Остановка – автобусная, та, что возле школы, та, где каждый влюблённый парень сообщает миру о своей любви. Там всегда кого-нибудь найдёшь, и девушки бывают. Иногда даже Беатриче приходит, и на эту остановку возле школы я хожу из-за неё.
Странное дело: утром в классе так тоскливо, а после уроков охотно встречаешься со всеми на остановке. Наверное, потому, что там нет вампиров, то есть учителей – этих кровопийц, которые уходят домой и запираются в своих саркофагах в ожидании новых жертв, даже если, в отличие от вампиров, орудуют днём.
Но если на остановке у школы вижу Беатриче, то совсем другое дело. Глаза у неё зелёные, а взмахнёт ресницами, кажутся бездонными. Волосы огненно-рыжие, а распустит, и словно заря перед тобой занимается. Немного сказал, зато верно. В кино такой жанр ещё нужно изобрести. А если говорить об ароматах, то это запах песка ранним утром на пляже, когда он ещё пуст и принадлежит только морю. Цвет? Беатриче – огненно-красная. Как и любовь – красная. Буря. Ураган, который уносит неведомо куда. Землетрясение, которое крушит всё. Вот что происходит со мной всякий раз, когда смотрю на Беатриче. Она про это ещё не знает, но на днях скажу ей.
