Ветер. Он вечно шептал меж кедровых вершин, что стерегли долину с незапамятных времён. Он же выл в бури, унося с собой крики сражающихся и запах крови, который въелся в эту землю глубже, чем корни древних камфорных деревьев. Он помнил всё.
Но была у этой земли и иная память – не только о битвах. Древняя ода была у народа, в те самые годы, когда он был под гнётом. Ода, которую не пели громко, а шептали, как заговор, передавая из уст в уста. Её ритмом был стук сердца, а мелодией – свист ветра в бамбуковых зарослях. Она была голосом самой земли, терпеливой и много повидавшей.
Но ветер помнил и другое. Шёпот влюблённых у ручья, где вода, словно время, текла неспешно и невозвратно. Смех детей, гонявшихся за светлячками в летние сумерки. И тишину. Ту особую, звенящую тишину, что наступает перед рассветом, когда весь мир затаил дыхание в ожидании первого луча солнца.
Именно в такую тишину родились они. Два сосуда, в которые небеса вдохнули одну душу, но разбили её надвое. Одну часть смешали с огнём амбиций и холодной сталью долга. Другую – с мудростью горных потоков и спокойствием ночного неба.
Судьба – не прядильщица, аккуратно ткущая полотно. Она кузнец, что обжигает, бьёт молотом по раскалённому металлу, чтобы выковать клинок. Или оковы. Порой и то, и другое сразу.
Эта история – не о битвах, хотя битв в ней будет немало. Не о предательстве, хотя оно перечеркнёт клятвы, данные на крови. Это история о том, как белый тигр, дух этих лесов, наблюдал за драконом, рождённым в стенах человеческого замка. И о том, что даже самому могущественному дракону однажды приходится спуститься на землю, чтобы услышать, как шепчутся камни под ветром, несущим весть о прощении.
Старый монах в горном храме рассказывает ученикам легенду, которую сам слышал от своего учителя.
–Давным-давно, когда горы были молоды, а реки только начинали свой бег к морю, Небеса послали на землю двух братьев-духов: Белого Тигра Байху и Небесного Дракона Хирю. Байху стал духом земли, лесов и камней. Его дыхание было ветром, шерсть – снегом на вершинах, а полосы – тенями от сосен. Хирю же стал духом неба, штормов и водных потоков. Его чешуя сверкала молниями, а голос был громом.
– Долгое время братья жили в гармонии. Но однажды Хирю, ослепленный гордыней, возжелал подчинить себе и землю. Разразилась великая битва, от которой дрожали скалы и небо плакало кровавым дождем. Байху, защищая свою землю, пал от руки своего брата, который и сам был искалечен. Перед смертью Байху проклял Хирю: «Ты, выбравший алчную жажду власти, будешь вечно прикован к ней. Твои дети будут убивать друг друга, а их души – перерождаться вновь и вновь, пока не познают ту же боль, что познаю я».
– С тех пор Байху, бессмертный и скорбящий, бродит по лесам, наблюдая за родом Мононоке, в чьих жилах течёт капля крови его брата. А Хирю же стал проклятием их рода, ожидая того, кто разорвёт проклятие – не силой, а прощением.
Всё уже было. Всё уже прозвучало в шелесте листвы и в журчании ручья. Оставалось только слушать.
