Челлини родился в 1500 году, в самом начале века, называемого в культурном мире чинквеченто. Он был гениальным ювелиром, талантливым скульптором, хорошим музыкантом, отважным воином и плохим поэтом. И еще он оставил после себя книгу, автобиографические записки, о значении которых спорят в мировой литературе по сей день. Книга называется «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини, флорентийца, написанная им самим во Флоренции».
Что это – придуманный роман или подлинная история нашего героя? Мюнхгаузен, как известно, «самый правдивый человек на земле». А не примерил ли Челлини на себя его одежды, опередив «самого правдивого» на двести с лишком лет? Иные серьезные исследователи творчества Челлини утверждают, что он не только с чистой душой преувеличивает свои подвиги, но попросту врет. Беда в том, что от работ Челлини мало что осталось. Со скульптурой ему повезло больше – знаменитый Персей, Нимфа и мраморное распятие, конечно, бюсты Козимо I и Биндо Альтовити, а из ювелирных изделий вообще сохранилась одна солонка. Еще дошли до нашего времени его медали, выбитые им монеты, оттиски печатей, но бесчисленные работы из золота и драгоценных камней погибли, и не от руки варваров. Сами хозяева изделий, папы и герцоги, приказывали в трудные времена выковыривать камни, а металл пускать в переплавку. Иногда работы Челлини уничтожались в угоду моде, словом, о качестве их мы можем судить только по его собственным описаниям. Но зато как ярко, вкусно и образно Челлини их описывает! Сейчас появились высказывания: не сочини-де Челлини своего бытописания, ему вообще не нашлось бы достойного места в Высоком Возрождении, о нем попросту бы забыли рядом с такими титанами, как Микеланджело и Донателло. Это не так. М.Л. Лозинский: «… целая эпоха в истории прикладных художеств, эпоха их исключительного расцвета – справедливо или нет, это уже другой вопрос – названа челлиневской». Современники ценили Бенвенуто как замечательного ювелира, кто-то говорил, что он лучший модельер своего времени, ценили его Персея, правда, иные добавляли, что «таких скульпторов было много». Вазари считал Персея достойным соперником Юдифи Донателло. Вот только писателем Челлини никто не называл, но именно своей прозой он застолбил себе место, теперь в XVI веке в Италии, и не только в ней, без него просто не обойдешься.
Челлини не вел дневников. Книгу он начал писать в пятьдесят восемь лет, рукой он не сам водил, а надиктовывал секретарю, четырнадцатилетнему мальчику, только конец рукописи написан его рукой. Были списки с рукописи, а потом неведомым образом сама рукопись в XVII веке пропала и была обнаружена только в 1805-м в книжной лавке во Флоренции. Драгоценную рукопись тут же передали в библиотеку Лауренцина. Там она и хранится по сей день.
«… я старался не говорить ничего такого, чтобы мне памятью идти на ощупь, а говорил чистую правду», – сообщает читателю Челлини. Он иногда путает даты, при этом не делает попыток их уточнить, но память у него цепкая, она удерживает необозримое количество имен, всем этим людям он дает характеристики, и все эти люди интересны автору потому, что они имеют прямое или косвенное отношение к искусству. Н. Томашевский: «Книга Челлини совершенно особенная. Она и в ряду художественных сочинений автобиографического жанра, начавших появляться в предшествующем веке, и резко от них отличается. Это книга не столько о повседневной жизни художника, сколько об облике творца, подвластного одной лишь артистической своей сути».
Посмертная судьба книги была трудной. Рукопись валялась в каких-то ящиках, потом чудом нашла издателя и была впервые опубликована в 1728 году в Неаполе и сразу была замечена. Знаменитый критик XVIII века Джузеппе Баретти написал о ней: «На нашем языке нет книги, которую было бы так приятно читать, как “Жизнь” Бенвенуто Челлини, написанную им самим на чистом и беспримесном наречии флорентийского простонародья». И прибавляет: «Удовольствие, ею доставляемое, мне, кажется, немного сродни тому, которое мы испытываем перед клеткой с красивыми, но разъяренными зверями. Мы можем глядеть на них совершенно безопасно: их страшные когти и клыки не могут нас ни задеть, ни поранить». Когда Баретти говорит о клыках, он имеет в виду отчаянный, взрывной характер Челлини. Этот ювелир и скульптор не расставался с оружием, жилетом его часто была кольчуга. Он ввязывался в драку не раздумывая, защищая честь и справедливость (добавим – так, как он ее понимал).
