– Павел Юрьевич, а вы были на войне, да? – спросил своего научного руководителя лаборант Вадик, проходивший у него преддипломную практику. Они вдвоём разгружали пришедшую в институт машину, привезшую партию научного оборудования – уже после окончания рабочего дня. Все научные работники давно разошлись по домам, подсобные рабочие ушли и подавно, вот им двоим – профессору и практиканту, – оставшимся в целом институте одним, и пришлось заниматься разгрузкой опоздавшей машины.
– А? – профессор Шаманов не сразу понял, о чём его спрашивают. И с чего это студент вообще решил его о таких вещах спрашивать. Завтра ответственный эксперимент усовершенствованной установки, вспоминать прошлое не хотелось. Наверное, в институте ходили слухи, вот он и решил… Профессор, помимо своей воли, задумался. Он застыл, держа коробку с каким-то измерителем в руках. За секунду перед его глазами пронеслись события последних месяцев.
– Вы воевали? – повторил свой вопрос Вадик.
– Нет, – наконец ответил профессор и продолжил разгружать машину.
В лучах фонарей светились белые человеческие кости – их было много, так много, что они устилали каменистое дно пещеры сплошным ковром. Группа из двадцати пяти серых аквалангистов словно парила, плавно двигаясь в прозрачных водах, играющих искусственным светом и светом, идущим откуда-то сверху – из проломов-колодцев в сводах пещеры. Они плыли, выстроившись в клин: впереди и по бокам двигались пловцы, держащие в руках длинные автоматы, имеющие магазины чудной формы, стреляющие специальными боеприпасами с длинными, как штыри, пулями. Внутри вооружённого треугольника прятались пять мирных пловцов: они двигались с такой же скоростью, как и остальные, но движения у них выходили более резкие, неуклюжие, им, в отличие от бывалых пловцов, очень мешали рюкзаки, висевшие у них спереди, на груди.
Из бокового ответвления пещеры ударили белые столбы света от фонарей, оттуда вываливалась, накатывала орда чёрных аквалангистов с какими-то ящиками за спиной вместо баллонов. Их, наверное, было человек тридцать: преимущество за ними. Первыми начали стрелять они, используя эффект неожиданного нападения чёрные, не выдерживая строя, открыли шквальный, но неприцельный огонь. В воде выстрелы звучали иначе, чем на воздухе, – они хлопали, ухали и хлюпали на границе звука. Треугольник шеврона, не потеряв ни одного человека, совершил ловкий, отработанный сотни раз на тренировочной базе манёвр, и остриём повернулся в сторону атаки. Чёрные стреляли из своих подводных пукалок резво, но низкая убойная сила их автоматов не позволяла на такой дистанции поражать серых с гарантией, а вот их противник первым же залпом вывел семерых агрессоров из строя. Галочка боевых пловцов отплывала назад, держала расстояние и расстреливала чёрных с расстояния, оставаясь недосягаемой для них. Чёрные пошли клещами; заклубивишись грозовыми тучами, они разделились и пошли на фланги упрямой серой галочки; пожертвовав ещё несколькими бойцами, навалились на борта защитников. Забурлил рукопашный подводный бой: лопались редкие выстрелы, но пловцы предпочитали выяснять отношения на ножах. Автоматы стали бесполезны, а пистолеты были лишь у немногих, и только некоторые из них успели их достать, а вот ножи – безотказное оружие, которым мастерски владели бойцы двух противоборствующих сторон – замелькали.
Вода окрасилась в красное, рубиновое и алое, постепенно оплывая розовым туманом, распространяющимся от булькающего смертью и немыми криками клубка взбесившейся разумной плоти. В битве не принимали участие лишь пятеро серых аквалангистов, которых защищали и прятали бойцы шеврона.
Порядок бьёт число. Серые, выдержав первый натиск чёрного спрута, заплатив за стойкость трупами товарищей, пройдя толпу клинком рубки, начали одолевать. Оставшихся чёрных аквалангистов, бросившихся в заплыв наперегонки со смертью, пристрелили – неудачники и слабаки окончили дни трусами. В царство воинов не берут тех, у кого прострелены спины.
