- …И вручать главную награду
«Бизнесмену года» приглашаю известного в России предпринимателя
и не побоюсь этого слова, великолепного Михаила Андреевича
Веринского...
- Оставь, - сказала я резко.
Резче, чем хотелось бы.
Катя, уже потянувшаяся переключить на
телевизоре «скучные» бизнес-новости, дернулась и замерла. При всей
репутации жесткой начальницы, я, как правило, была неизменно
вежлива и безэмоциональна, и уж точно никогда не прикрикивала на
подчиненных. Тем более на тех, кого считала приятельницами.
Но сейчас мне было не до чужих
эмоций.
Я почувствовала, что лицо
застывает и покрывается тонкой незаметной корочкой льда, будто в
попытке удержать мечущиеся в голове мысли и чувства, не дать им
просочиться наружу и затопить все вокруг пузырящейся кислотой.
Дыхание прервалось, а тело окатила
паническая волна, будто я увидела привидение.
Впрочем, так оно и было.
Как же еще называть призраков из
прошлого?
Оторвать взгляд от человека,
вышедшего на сцену, не могла. Высокий. Хмурый. С резкими
чертами лица, смуглой кожей и с темными кучерявыми волосами - его
даже прозвали «испанцем» за совершенно не русскую
внешность. Плечи Веринского как-будто стали шире, по сравнению
с тем, что я помнила, и дорогой костюм их не скрывал, а
подчеркивал. Ворот белоснежной рубашки расстегнут не по
протоколу. Он терпеть не мог галстуков. Называл их удавкой
Он вообще не терпел ничего, что могло
бы его ограничивать. Правил, норм морали, женщин.
Меня передернуло, а потом я вытащила
себя из глубокого кресла - в комнате отдыха только такие и были - и
сама щелкнула кнопкой выключения
И молча вышла, сопровождаемая
удивленными взглядами помощниц.
Плевать на их удивление.
Вообще вдруг стало на все плевать -
почти на все, что я выстраивала эти годы даже не с ноля, а с минус
бесконечности.
Меня только что разбили: сначала
заморозили до состояния ледяной статуи, а потом скинули с огромной
высоты. Раскололи на множество кусочков. Уничтожили одним легким
движением руки, упакованной в дорогущий пиджак. Как всегда,
даже не заметив.
Разнесли пылью по той дороге, на
которой я уже оставила немало кровавых следов.
Дерьмо.
Я была уверена, что судьба наконец
перестала поворачиваться ко мне задом. И что я сполна уже выпила
той отравы, что она мне подсунула когда-то.
Я была уверена, что все закончилось.
Что я переболела. Перенесла. Забыла. Запечатала свои самые поганые
- и самые сладкие - воспоминания. Научилась жить с той дырой в
груди, которую он оставил. Сгорела дотла и ожила, как птица
феникс.
Оказывается, нет.
Я не просто сгорела заживо в прошлом,
а продолжала гореть все эти годы, плавиться и корчиться где-то
глубоко внутри. Брести до лопающихся пузырей по углям своей
души.
Я ведь заперла все это за толстенной
дверью. Повесила огромный замок и выкинула ключ. И сделала вид, что
нет этой комнаты. Нет души. А он одним своим минутным
появлением на экране телевизора взломал дверь и открыл её
нараспашку.
И меня снова готов был охватить
огонь, несущий адскую боль. Тот самый, на котором инквизиция
сжигала ведьм.
Я выскочила из здания, где работала,
будто за мной кто-то гнался, и сиплым, незнакомым голосом попросила
у стоявших на крыльце людей сигарету - даже не видела, у кого. И
затянулась так, будто пыталась вдохнуть в себя лекарство от астмы,
дающее возможность дышать. Жить. Не думать о боли в легких и о том,
что это последний воздух, который мне будет доступен.
Смешно.
Лекарства от самой себя и собственных
чувств не существовало. А если бы сделал кто - его бы выбрали
президентом всея планеты.
Думала, что время лечит. Ну хотя бы
время должно лечить?! Но нет, время лишь отдаляло, секунда за
секундой, от болезненных воспоминаний. И стоило этим воспоминаниям
снова обрести жизнь, ударить неожиданной пощечиной, как сразу стало
понятно - ни о какой иголке в яйце и сундуке за семью печатями на
необитаемом острове и речи не шло. Все как на ладони - приходи и
корми своих демонов. Потому что душа снова вывернута наружу, будто
все произошло только вчера
