“Пока диспетчер будет отчаянно
обрывать телефон, пытаясь найти кого-нибудь, кто сможет помочь вам
по радио, расслабьтесь. Помните — автопилот всё ещё работает, и
автопилот — ваш лучший друг. Как минимум он лучший пилот, чем
вы.”
Джеймс Мэй
10 апреля 2029 года. 03:32 по московскому времени. Рейс 2417 а/к
"Аэрофлот" Лондон-Москва. Тип самолёта: Иркут МС 21-210. Где-то над
восточной Германией…
Мы летели над восточной Германией. На этот раз меня поставили
лететь с Харитоном Владимировичем Сельчуком - 51-летним
пилотом-инструктором из Винницы. Он должен проверить, что я точно
готов занять "левую чашку"... Ладно, готов стать капитаном, так
понятнее?
Так стоп, я же не представился. Меня зовут Павел Андреевич
Гоффман. Мне 27 лет. Живу в Москве, где и родился... хотя вообще-то
я родом из небольшого городка под Берлином, но сейчас не об
этом.
- Это настолько опасные и некомфортные машины, единственной
целью которых является перевозка заключённых в лагеря в Сибири. И
это мне заявил человек, который работал на АНБ, а теперь работает
на Honeywell! - рассказывал случай из жизни КВС Харитон Сельчук
- А что сказал тот, ну этот, который работал на Снекму?
- Француз? А, ничего не сказал. Его разнесло с первого же
бокала, и всё! Больше я его не видел.
- Хахахаха. Ну у вас конечно историй на любой случай жизни.
- О, Фриц, над твоей Родиной пролетаем.
Сельчук знал, что я бешусь из-за такого "национального" имени.
Стоит сделать ремарку: мои предки обосновались в России в начале
XIX века. В 1930-х их депортировали на Алтай. В 1993 году мои
родители эмигрировали на "историческую родину", но через 20 лет, в
2013 году, вернулись, уже со мной.
- Харитон Владимирович, вы же знаете, что мне не нравится такое
прозвище.
- Да не кипишуй ты. Ладно, прими управление на себя, мне отойти
надо.
Вместо согласия я взял трубку бортового телефона и нажал кнопку
вызова бортпроводника.
- Слушаю. - ответила Ольга.
Оля Неверова - старшая бортпроводница на этом рейсе. На каждый
рейс дают новых людей, но мы так-то знакомы давно, так как именно
она ещё в институтские годы свела меня с будущей женой Леной.
- Это Паша. Зайди в кабину.
- Хорошо.
Буквально через полминуты в дверь кабины постучали.
- Войдите! - крикнул Сельчук, одновременно снимая блокировку с
двери.
- Что-то случилось?
- Да. Мне выйти нужно. - ответил на её вопрос Сельчук.
- Хорошо.
Харитон удалился из кабины, оставив меня контролировать ход
полёта. И ведь условия для перелёта самые что ни на есть райские:
умеренная облачность, попутный ветер на всём протяжении пути,
никаких турбулентностей. Всё это делало нам серьёзное подспорье в
виде скорого возвращения домой и экономии топлива.
- Аэрофлот двадцать четыре семнадцать, вызывает Берлин-центр.
Работайте с Щецин-контроль на один два семь семь пять два.
- С Щецин-контроль, принято.
Я меняю частоту на радиостанции на приём Щецина и вызываю
их.
- Щецин-контроль. Аэрофлот два четыре один семь, здравствуйте.
Эшелон три семь ноль, сквок два ноль семь один. Следую по маршруту
на точку Грамбов. Пересечение границы через пять минут.
- Вас поняла. Следуйте по маршруту самостоятельно.
Как только я закончил сеанс связи, в кабину вернулся
Сельчук.
- Ну как там без меня?
- Докладываю: перешли под контроль Щецин-контроля. Продолжаем
полёт на заданной высоте.
Харитон показал нам газету "Daily telegraph", где рассказывалось
о том, что где-то в Либерии напали на базу миротворцев ООН.
Впрочем, это была не новость ни для кого. Просто нужно было о
чём-то написать, так как там уже пять лет идёт ожесточённая
гражданская война, начатая известно кем.
- Эх, молодёжь... не поняли вы. Пишут, что на базу напали не
повстанческие формирования, а какие-то нелюди. По описанию -
обычные люди, но кидались как бешенные.
