ГОЛОС. Слова нашей песни: боль, болезнь, крест, горе-горечь, мука-мучение, несчастие, казнь, пытка, скорбь, огорчение, каторга, Голгофа, мытарство, терзание, маета, патема, патерба, сокруха, тоска, неприятность, тягота, бремя, испытание, терпение, истязание, печаль, беспокойство, замешательство, томление, грусть, кручина, ужас, заклание, гнёт, угнетение, недуг, немощь, немочь, хворь, сокрушение, слабость, обуза, недомогание, расстройство, хвороба, нездоровье, чернота, страдание.
В одной части земного шара была весна, а в другой осень. Там, где была осень, день уже стал короче ночи. В одном сером-сером городе, в самом дальнем углу заброшенного парка, в котором аллеи последний раз мели сто лет назад, а белки вырастали размером с кролика, на некрашеной скамейке, чудом сохранившейся на берегу заросшего пруда с развалившейся беседкой на острове, который торчал гнилой кочкой по середине пруда, сидел мужчина. На вид ему было больше 50 лет. Одет он был не броско, капюшон закрывал лицо, а большие затемненные очки прятали глаза. В нем ничего не выдавало шпиона, который пришел на тайную встречу, потому что он не был шпионом. Сидел он, устремив взгляд в дальний край парка, где старое неухоженное поле сливалось с горизонтом. По расслабленной фигуре было видно, что мужчина не напрягается. Любому прохожему, кто забредал в эту сторону парка, было понятно, что мужчина еще жив, ему тепло и комфортно.
Мимо скамейки пролегала дорожка, когда-то это была набережная вокруг пруда, но теперь это была еле заметная тропинка между осколками старого асфальта. Тишина и запустение поглотили этот прекрасный уголок вселенной. Там, где сидит человек, который обрел тишину и покой, найдутся люди, которые нарушат гармонию.
Из кустов, закрывающих всю правую сторону от скамьи, поправляя юбку, вышла девушка. Её юбка была короче, чем принято надевать в порядочном обществе в такую осеннюю пору. На первый взгляд, барышня не отличалась от молодых людей, которые не верят в ранний цистит.
Такая девчонка с легкой и трепетной душонкой в порыве страсти готова на подвиг во имя любви или из-за протеста, и неважно, какой сквозняк унесет ее в могилу или на небеса, что одно и то же. Она – мечта маньяка по имени Марта.
Положив на скамейку сумку, она села сверху, чтобы не замарать модные белоснежные трусы. На мужчину она посмотрела как на старую привычную мебель. А мужчина не повернул голову, и не посмотрел на Марту. Он уставился в небо.
Ветер гнал по воде желтые и красные листья, последние стрекозы садились на торчавшие из воды спины толстых и больных лещей, которые бороздили поверхность, оставляя на тине четкий кильватерный след.
Марта поковырялась в телефоне, достала наушники и вставила их в уши. Тишина вернулась, но спокойствия не было. Чувствовалась тревожность и бестолковая суета. Даже воробей покосился на девушку и отскочил подальше. Мир напрягся, но не приготовился.
Качая ногой, Марта дергала головой в такт музыки. Это раздражала все живое вокруг, и только мужчина не обращал на нее внимания. Прошло около пяти минут, ничего не поменялось, прошло еще столько же, и еще столько же. Марта достала телефон, повозила пальцем по экрану и убрала его в карман. Она перекинула ногу и блеснув трусами так, что воробей шарахнулся в кусты.
