Скамья из толстого стеклопластика под весом девочки-подростка от
долгого ожидания стала вполне уютной, теплой, и даже какой-то
знакомой что ли. Еще полчаса назад рядом сидела женщина лет
тридцати, но после того, как она вошла в небольшой кабинет, ребенок
оказался в коридоре совсем один, не считая снующего туда-сюда
персонала в одинаковой униформе молочно-желтого цвета и таких же
ждущих очереди метрах в двадцати у другой двери.
Одно и то же. Все одно и то же, и сейчас будет все так же, как и
прошлый раз, как и четыре дня до этого. Впрочем, как подумалось
Вере, лучше бы поскорее все закончилось. Она уже устала, хоть и не
подавала виду. Маму нельзя огорчать – она устала намного больше
нее. Ей достается больше всех и лучше быть поддержкой, нежели
обузой. Пусть тебе лишь двенадцать лет, или уже двенадцать – сложно
сказать, что в данном случае вернее.
Вера старалась думать о себе как о уже о двенадцатилетней
– не ребенок уже, но и не взрослая еще. Да, взрослому можно
доверить сварочный аппарат, а вот неразумному ребенку и отвертку
давать в руки небезопасно. Про ручной шлифовальный круг и говорить
не стоит, а уж про что-либо посложнее тем более. Может, не зря при
виде Александры Шестовой знающие люди качали головой, считая
женщину-механика никчемной матерью. Однако, она полностью
соответствовала минимуму матери-одиночки последние годы. Но уже
совсем скоро соцслужба по закону может всерьез заняться ей и лишить
родительских прав. А все потому, что четыре дня происходит все одно
и то же.
- Никаких детей на борту!
«Ну, вот, опять!» - с одной стороны надеясь, что собеседование
пройдет на «ура», Вера радовалась, что ожидание практически подошло
к концу. Осталось подождать пару минут, и они наконец-то
смогут пойти в общественную столовую и пообедать. Да, в тарелке как
обычно будет несколько бледных резиновых кусочков без вкуса и
какого-либо запаха. Если еда приятных воспоминаний не оставляла, то
сон в арендованной комнате был самый настоящий. Девочка даже
жалела, что арендовать место по правилу можно лишь на вечерние и
ночные часы - ее маме было бы куда проще отлучаться по делам,
а Вере просто посидеть на одном месте и, например, посмотреть
мультфильмы, а не тащиться из одного корпуса Лунного Города в
другой. Но снова – правила, законы, указания…
«Почему маме не дают другую работу в Городе?» - Вера с
сожалением вздохнула, вспоминая спокойную жизнь, когда она ходила с
мамой по рабочим секциям, вместе ремонтировали в узлах громадной
станции механизмы, чинили или заменяли электропроводку. Больше
всего девочке нравилось кататься на электрокаре от места к месту.
Где было не слишком людно, мама позволяла даже немного управлять
машиной. У них всегда был отличный обед, и завтрак, и ужин, и своя
комната в жилом корпусе. Работать было весело, гораздо веселее, чем
ходить на занятия в местную школу. Но если Шестова-старшая не
отыщет как можно быстрее работу, то ее дочь будут ждать разве что
скучные задания и жизнь в приюте. Никто не хотел расставаться.
«Лунный Город красивый, но почему люди-то тут такие плохие?» -
девочка с тоской смотрела сквозь прозрачную часть стены за тем, что
происходило непосредственно в открытом космосе, на поверхности
спутника Земли. Назвать окном целый стеклостальной блок было
сложно, просто потому, что он был немного выпуклый, да и
открывающиеся картины такого масштаба не высмотришь в окошко
иллюминатора, разрушающего довольно стойкую иллюзию того, будто
живущие ближе к центру станции – кучка запертых в коробке мышей.
Отчего-то такая изоляция, по мнению Веры, и послужила причиной
того, что, отчаявшись получить место на станции, Александра стала
искать место на корабле. В случае удачи разница «корабль-станция»
не слишком пугали маленькую семью – это все равно не то, что на
Земле. То же запертое помещение с системой фильтрации воздуха и
воды, регулируемая гравитация и по большей части одни и те же лица
изо дня в день.
