В городе господствовала ночь.
Мягкая, обволакивающая, чернильно-чёрная, она плотно укутывала
тайны маленького городка в свои материнские объятия. Непроглядной
тьмой скользила по узким улочкам, бархатным покрывалом пряча дома и
их обитателей, навевая сны.
Сегодня на небе не было видно ни
луны, ни сверкающих звёзд – идеальное время для тёмных дел…
Ночь видела, как, озираясь, скользит
из дома прочь любовник. Он часто навещал свою даму сердца, пока её
муж – уважаемый в городе джентльмен – по важным делам отправлялся в
столицу. Но ночь вездесуща, она знала, что и он сейчас не одинок.
Его грела в своих объятиях певица, которой мужчина уже второй месяц
подряд обещал купить миленький коттедж в пригороде Лондона.
Она видела, как работяга, пропив всю
получку, падает навзничь около таверны. С сожалением понимала, что
эту морозную пору он может не пережить.
Ночь видела, как быстрым шагом воры
крадутся к зажиточному дому, предвкушая хорошую добычу.
Заглядывала в окно к сироткам, что,
плотно прижавшись друг к другу, забылись голодным и холодным сном,
не оставляя надежду на лучшие дни.
Но больше всего ночь привлекала
тень, что скользила в её мраке. Неразличимая, ничем не
выделяющаяся, никем не замеченная. Тень уверенно направлялась по
улицам городка, ловко избегая газовых фонарей и света из одиноких
окон.
Её интересовал дом уважаемой
жительницы. Женщина обладала бесспорным авторитетом и твёрдым
характером. Её воля часто значила гораздо больше, чем слово
избранного мэра или даже городского совета. Много лет она была
вдовой, что твёрдой рукой управляла оставленным ей хозяйством.
Никто и никогда не видел, чтобы она отступала или была напугана,
кроме коварной искусительницы-ночи.
Именно в это время становятся явными
страхи, именно в это время рождаются коварные планы, в это тёмное
время души выпускают во мрак прячущихся в них монстров… А монстры –
её вечные спутники. Только с ней они чувствуют себя свободными.
Городской особняк был свидетелем
былых радостей и принятых горьких решений. Вечным жителем его
тёмных узких коридоров был сквозняк, что, развлекая себя, любил
завывать, отчего прислуга здесь не задерживалась. Только троица
немых сестёр, прибившихся к этому дому ещё лет двадцать назад,
продолжала верой и правдой служить своей госпоже, но и их сегодня
здесь не было. Это была единственная ночь в году, когда они
получали отгул, направляясь к матери, что жила в деревне
неподалёку.
Вот только сквозняку составлял
компанию скрип старых половиц, раздающийся в единственной
освещённой комнате – кабинете.
Огонь в камине почти догорел, теперь
лениво доедая практически полностью истлевшее полено. Не было
весёлых язычков пламени, что предпочитали радостно плясать,
остались только красные угли да горячий пепел.
Одинокая свеча вальяжно горела в
подсвечнике, освещая на столе послание, что было доставлено ещё
утром. Более прогрессивные соседи давно перешли на газовое
освещение, и только миссис Лукас противилась. Она брезгливо
поджимала узкие губы, стоило сыну заговорить о новшестве.
Но сейчас ей было не до современных
веяний. Страх скользнул в душу женщины, запуская в неё ледяные
когти. То, что было надёжно сокрыто, непостижимым образом стало
кому-то известно. Её пугало, что может статься с добрым именем,
пугали последствия, которые уже необратимы.
Ей до последнего казалось, что она
может всё контролировать, что знания, которые волей судьбы были ей
открыты, будут оберегать до конца дней.
– Я ещё могу договориться! Смогу
повлиять! – стукнув тростью об пол, она гордо вытянула шею, слыша,
как за спиной медленно скрипнула дверь.
Порыв ветра беспощадно потушил
свечу, оставляя только красные отголоски света в камине.
