Неизвестно где, неважно когда
Бойтесь низких потолков!
Эта книга появилась благодаря моим снам и музыке Gospel Of the Witches
Посвящается всем, кто меня знал, знает и не хочет больше знать.
Мой папа много работал. Меня удивляло, как он мог целыми днями сидеть в своей мастерской и не выходить на улицу. Он постоянно измерял, рассчитывал и чинил «сложную» технику, к которой нужен был «ювелирный» подход. Но потом я поняла: его тело находилось за рабочим столом, а сознание было где-то далеко. Это делало его если не счастливым, то хотя бы спокойным. По крайней мере, на меня он не ругался. Его даже не раздражали мои привычки, пока они не слишком обращали на себя внимания.
Например, привычка лезть туда, куда не надо. Однажды я попыталась залезть на антресоли. Я открыла дверцу и почувствовала очень специфический запах, который трудно описать, но который все всегда узнают. Это запах долго лежащих вещей. Такой запах бывает в доме у старых людей, которые собирают всякий хлам и хранят его годами. Мне он не понравился, но на антресолях я основательно порылась и даже умудрилась уронить на пол чемодан, полный каких-то инструментов и запчастей. Я быстро собрала их и как попало засунула чемодан обратно. Но исследование антресолей на этом не закончилось.
Я периодически залазила туда, чтобы найти что-нибудь интересное. Ну должно же быть там что-то интересное, надо просто покопаться как следует! И я обязательно что-нибудь найду, а что с этим делать – решу потом.
Наш дом вполне можно было назвать уютным, но мне не нравились низкие потолки, которые создавали ощущение тесноты. Поэтому я никогда не любила подолгу находиться в четырех стенах. Я чувствовала себя тараканом в коробке, не могу объяснить, почему именно так. Меня всегда тянуло наружу, на улицу, на воздух. Одним словом – на свободу. Единственный потолок, который мне нравился – это небо. Высокое небо, которое ничто не загораживает.
В той части города, где мы жили, были, в основном, частные одноэтажные дома, поэтому небо выглядело большим. А если выйти на шоссе за город, то вообще огромным. За шоссе было поле, холмы и лесополосы.
Я обожала путешествовать. И не просто путешествовать, а исследовать. Это означало идти, куда глаза глядят и открывать для себя все новые и новые места. Многие, наверное, удивились бы: какой интерес бродить просто так, без цели? Особенно, когда смотреть особо не на что? Да, если смотреть глазами, действительно, увидеть можно мало. Но если включить внутреннее зрение, можно увидеть много всего интересного.
Я родилась с внутренним зрением, и оно никогда не «выключалось». Оно всегда было со мной. До каких-то пор мне казалось, что внутреннее зрение есть у всех.
Мне даже было сложно представить, как можно жить без внутреннего зрения. Это значит видеть только то, что есть, быть только здесь и сейчас. Внутреннее зрение помогает находиться в нескольких местах одновременно, проживать моменты из нескольких жизней. Быть несколькими созданиями одновременно.
Путешествуя, я любила заводить «знакомых». Ими становились дома, деревья и качели. При встрече я им говорила: «Ну, здравствуй, Дом!», «Ну, здравствуй, Дерево!», «Ну, здравствуйте, Качели!». Про себя, конечно. А они мне отвечали – так, чтобы слышала только я. Мне было ясно, что о таком нельзя никому рассказывать, да и никого это не касалось.
Я не помню, когда именно появилась тяга к путешествиям. И не помню себя без нее. Меня все время тянуло куда-то. Если бы я могла идти без остановки целые сутки – я бы шла без остановки целые сутки. Главное – вперед и вперед, ведь там, впереди есть ЧТО-ТО. И ЧТО-ТО ждет, когда я приду.
Когда я была совсем маленькой, папа оставил меня на качелях на детской площадке, а сам пошел в магазин. Он сказал мне ждать его и никуда не уходить. Но мне стало интересно, что находится за площадкой, потом – за домом, потом – за другим домом… Так постепенно я ушла. Папа бы не нашел меня, если бы не встретил соседку, которая спросила: «А это не ваша там разгуливает?» и показала, где я «разгуливала».
