Наместник Седри вошел в ложу бесшумно.
Переступил порог и замер, не сводя с меня затененных широкополой изящной шляпой глаз. В густой тени под полями шляпы зажглись и тут же потухли два алых огонька. Или мне почудилось?
– Росгард… – едва слышно произнес наместник, после чего, не дожидаясь моей реакции или ответного слова, круто развернулся и вышел.
Внезапно одна из его рук дернулась назад, ко мне, само собой, не дотянулась и ухватилась за хрустнувший косяк. Рванув плечом, Седри отодрал руку от косяка и торопливыми шагами двинулся по коридору. Дверь осталась открытой, и мы все видели, как его шатает, будто он моряк, только что сошедший с побывавшего в вечно штормовых морях корабля. Дойдя до места, где начиналась спиральная лестница, ведущая в холл, он остановился и ненадолго глянул на ложу. Мне снова почудились алые огоньки под полями его шляпы, но это уже точно галлюцинация – с такого расстояния невооруженным взглядом не разглядеть даже в мире Вальдиры. Поведя шеей, тряхнув головой, он сбежал вниз.
Вот это номер…
И чего вообще приходил тогда?
Я ошарашено оглядел всех членов Братства и развел руками. Да так и замер в этой позе.
Какая у меня там была мысль, когда он схватился рукой за косяк? Даже не мысль, а… увиденное мной…
«Одна из его рук дернулась назад»… Нелепо. И звучит нелепо. И думается нелепо. У него всего две руки – левая и правая. И куда логичней было бы мысленно отметить «его левая рука» или «его правая рука». Но я подумал «одна из его рук»… почему? А потому что я увидел нечто вроде зыбкой жутковатой тени – растущие из того же плеча еще две руки, только призрачные, которые намертво вцепились в руку из плоти и крови, заставив ее дернуться назад и ухватиться за косяк…
– И что это было? – Док первый нарушил повисшее молчание.
Я не сказал ни слова, но перевел взгляд с опустевшего коридора на стоящих у двери стражей, среди которых был тот, что оповестил нас о срочном визите достопочтимого наместника Седри и его обвинениях. Страж выглядел обескураженным.
– Братство! – вспомнил я, и наши стопки звякнули.
Пора, блин, выходить из цифрового «запоя», но сейчас мы этого сделать никак не можем – не в присутствии чужаков. Алкаши любят приватность в момент воздержания… Как-никак на нас накинется не абы кто, а чуть ли не высшая демоническая сущность Delirium Tremens Daemonium.
– Видимо, произошла некая… ошибка, – кашлянул страж и едва заметно поклонился, принося тем самым извинения. – Мы разберемся, господа.
Дверь бесшумно прикрылась. Подскочивший к ней Храбр тут же щелкнул замком и рывком задернул тяжелую зачарованную портьеру, что прекрасно обеспечивала приватность.
– Что это щас было? – повторил Док.
– Он не обвинил, – настала моя очередь судорожно кашлять, когда запоздалые эмоции передавили глотку. – Он вообще ничего не сделал! Пришел, сказал мое имя… и ушел. Почему?
– Инстинкт самосохранения, – широко и недобро усмехнулся Бом, опуская зеленую ладонь на поверхность съежившегося стального сейфа. – Ведь обвини он тебя и всех нас… мы бы могли и признаться в ограблении.
– И что? – у Дока все еще не «щелкало».
А вот у меня щелкнуло.
– Его коллекция!
– В точку, босс. Его огромная и такая незаконная, грязная, грешная и местами очень-очень темная коллекция… Нам срочно нужно убираться отсюда – скоро сейф взорвется. В буквальном смысле.
– Почему?!
– Там на куче предметов невероятное количество проклятий. Есть и божественные проклятья. Все это хранилось в особых… даже не знаю, как назвать… не витрины, не сейфы…
– Альковы, – вставил Храбр и часто закивал. – Да. Альковы. Их множество. Жаль, что ты не видел вживую, Рос. Но мы сделали кучу скринов и видео записали. Там бесконечные стены с этими нишами. Каждая ниша обделана каким-то другим материалом – кость, медь, сталь, стекло. Куча гемм защитных – от проклятий. Под потолком висят амулеты и талисманы. И… воздух буквально гудит… мы словно под линией ЛЭП стояли. Аж волосы шевелились!
