«Дело, осужденного Щуря, с пометкой; для служебного пользования колонии строгого режима УЕ № N/13», прочитал Валентин, откуда стало известно; из чистосердечного признания Петра Петровича Щуря, в котором значилось, что «…вскрыв ларец, алмаза там я не обнаружил, кто-то наверняка до нас его изъял, а символический ларец водрузил на место без содержимого! – и далее на вопрос следователя, почему убили подельника? – Щурь отвечал; что подельник набросился хотел завладеть сокровищем в одиночку: – Я защищался и убил по случайности самообороны!» Бриллиант, который я извлек из внутреннего кармана пиджака, погибшего в башне Щуря, носил всегда с собой вшив кисет с бриллиантом под подкладку моего рабочего пиджака костюма в котором ходил в последствии на работу. Я работал, инженером конструктором Киевского завода, который расположен вблизи исторического и таинственного места, под названием Замковая Гора, случайно попал в открывшейся портал времени во время прогулки по заброшенному старинному кладбищу, расположенному на этой горе и оказался в 1953 году в сентябрь месяц. Панический страх охватил все мое существо; – вернутся в современное время нет никакой возможности. Отчаяние вернуло холодный рассудок, возвращаться в свое родное село в родительский дом? Встреча с бывшими односельчанами на Подольском рынке, помогает мне в этом. Там в своем материнском доме я встречаюсь с самим собой в пятилетнем возрасте, и понимаю, что долго оставаться в доме, в котором прошло детство мне нельзя. С тяжелым сердцем возвращаюсь в Киев к Замковой Горе. В полном отчаянии неожиданно на помощь приходит хранительница портала Лыбедь, легендарная героиня былин о возникновении Киева. Девушка проводит меня через портал времени в современный мир. Повествование ведется от первого лица …
Глава 1. Федось Кузьмович
История начинается с загородного дома. Дом этот принадлежал моей матери, женщине шестидесяти лет. Она жила одна в занимаемой ею комнатке с двумя окнами, а две других были пусты, если не считать мебели. Одна из комнат служила кухней. Там, стояла газовая плита. Старый, покосившейся стол, устланный клеенкой. И добротная русская печь. В печи, когда была жива моя бабушка, готовилась бабушкой вкусные блюда, а теперь, когда бабушки не стало, мать изредка пекла пироги, или тушила, что ни будь в печи на тлеющем жару от сгоревших дров. Жизнь матери была малоинтересной. В тридцать лет она вышла замуж за не любимого человека и, забеременев, развелась. При этом Ольга Андреевна, моя мать, часто слышала от моей бабушки, упреки на этот счет:
«Была бы утопила дитя в нужныку, то й не мучилась бы!»
Я рос тихим замкнутым и застенчивым, пытливыми глазами, смотрящими на мир добрым приветливым взглядом. Друзей у меня не было. Целыми днями я пропадал на колхозной пасеке, которая находилась напротив нашего дома, где жил и водил дружбу с дьячком сельской церкви, который работал одновременно пасечником и отличался мягким добрым характером. Пасечник часто рассказывал о разных далеких странах, о тропиках и таинственных островах, и о пиратах, и ни слова не говорил о Боге. А мне было любопытно и интересно, хотелось узнать, почему же он такой, не похожий на других сельских жителей, особенно, в роли пасечника на колхозной пасеке совсем не похож на набожного дьячка, все же добросовестно всегда служил в церкви свою церковную службу в сопровождении хора певчих старушек, читал проповеди по поручению священника. Это любопытство и побудило меня, однажды спросить об этом:
– Федось Кузьмич, – так пасечника звали, – скажите, пожалуйста, почему вы работаете в церкви?
– Сынок, я уже стар, и мне нужно чем-то заниматься. – уклончиво отвечал старик.
