Она лежала на мокром асфальте, неловко привалившись к колесу новенького «порше-кайен», купленного ею всего полгода назад. В своем строгом плаще от Черутти цвета состарившегося соевого шоколада, подобранного тон в тон к ее каштановым волосам. В своих любимых туфлях Дербис на невысокой шпильке, подчеркивающих стройность ее ног. Ее маленькая рука, обвитая золотыми швейцарскими часами «Лонжин», откинувшись в сторону, мокла в луже дождевой воды. И только одна деталь не гармонировала с ее общим стилем – стилем уверенной состоятельности и умеренной роскоши: нелепый ножной браслет, болтавшийся на тонкой щиколотке, – неожиданная медная дешевка.
На ее груди быстро проступали бурые пятна. Каштановые пряди волос набухли от крови, сочившейся из пулевой раны в голове. Кровь забрызгала и боковое стекло автомобиля. Смешиваясь с крупными каплями майского дождя, она стекала с него розоватыми струйками. Дальше терялась на фоне черного металла «порше» и вновь набирала рубиновую насыщенность в растущей луже на асфальте.
К моменту приезда на Большую Татарскую улицу милиции дождь кончился, начисто отмыв машину и уничтожив все следы преступника, за исключением восьми стреляных гильз и брошенного тут же пистолета Макарова.
В остекленевших серых глазах Нины Львовны Журавлевой, известного столичного нотариуса, проплывало весеннее небо.
– Стреляли-то метров с пяти, товарищ майор! А потом преступник подбежал ближе и…
– Ты, Заморочнов, мне голову не морочь! Это, собственно, дело экспертизы. Топай-ка лучше снимать показания! С гражданами поговори, наверняка очевидцы среди них отыщутся. Вон, кстати, и эксперты подъехали. М-да… ничего себе понедельничек начинается…
Оперативники деловито разгоняли людей, чтобы освободить проезд для машин следственной группы. Милиция уже выставляла кордоны, стараясь оттеснить народ как можно дальше от места преступления. Из машин повыскакивали разные следственные чины: кто-то уже приступил к осмотру трупа. Заморочнов направился прямиком к молоденькой блондинке, выделив ее из всей кучки зевак. Девушка разговаривала с дамочкой средних лет, и было видно, что она вот-вот готова сорваться на крик – такими отчаянными жестами сопровождала она свой рассказ. Обе женщины были одеты в строгие деловые костюмы и держались особняком от других людей, собравшихся поглазеть на страшное зрелище.
– Оперуполномоченный уголовного розыска, старший лейтенант милиции Заморочнов, – представился он дамам. И строгим, начальствующим голосом поинтересовался у блондинки: – Вы видели, что здесь произошло?
Девушка расплакалась. Мелко вздрагивая худенькими плечиками, она так закачала головой, что было не понять – видела она или не видела, как разворачивались события. Дама постарше, пытаясь унять девушку, поглаживала ее по плечу и приговаривала: «Успокойся, Ирочка, успокойся». А Ира плакала все сильнее, и ее всхлипы уже стали переходить в рыдания.
«Ну вот, только истерик мне не хватало», – подумал старлей и, чуть сбавив грозный тон, спросил:
– Вы знали убитую?
– Знали, – нервно ответила вместо блондинки женщина постарше, – это наша коллега. Но как все случилось, мы не видели. Просто вышли покурить, а она лежит возле машины, вокруг уже люди собирались.
Заморочнов бегло окинул взглядом учреждение, рядом с которым они стояли, прочитал табличку на стене под козырьком крыльца, гласившую, что здесь находится частная нотариальная контора Н.Л. Журавлевой.
– Вы работаете здесь? – Он показал пальцем на дверь за спинами женщин. В ответ дама постарше утвердительно кивнула. – Так кто убитая? – продолжал оперативник.
– Журавлева Нина Львовна, – отвечала она, продолжая гладить по плечу блондинку.
