Телефон в кармане звонит совсем невовремя. На экране
высвечивается имя Аллы Степановны.
Конечно, кто еще.
Не ответить не могу и принимаю звонок.
— Алло?
— Иля! Ты уже приехала? В общежитие устроилась? Документы не
забыла? Вещи все взяла? — выпаливает это все на одном дыхании.
— Я еще еду. Все взяла. Не переживайте.
— А машина нормально едет? — Она понижает голос, будто боится,
что кто-то услышит.
— Ну, так себе, но едет, — честно отвечаю, плечом прижимая
телефон к уху. Руль надо держать крепко, а то авто уносит
влево.
— Слушай, будь осторожна! Дороги сейчас скользкие. Ты точно
справишься?
Конечно, сейчас самое время об этом подумать. Как будто у
меня есть выбор.
— Справлюсь, Алла Степановна. Спасибо, что беспокоитесь, но все
будет нормально. Я вас позже наберу, как доберусь.
— Хорошо, — наконец смягчается она. — Но обязательно звони. А то
я знаю вас, молодежь. Все время забываете о взрослых.
— Не забуду, обещаю.
Заканчиваю разговор и глубоко вздыхаю. Забота — это, конечно,
приятно, но иногда просто невыносимо, особенно, когда невовремя.
Хочется сосредоточиться на дороге, а не отбиваться от вопросов.
Руль дрожит у меня в руках, как будто вот-вот развалится. Я жму
на педаль тормоза, но машина едва замедляется.
Черт! Черт! Черт!
Пурга вокруг такая, что не видно даже встречки. Дворники
беспомощно скребут по стеклу, а по моей спине скатывается холодный
пот.
Зачем я только согласилась взять машину Аллы Степановны? Но
как ей откажешь…
Светофор впереди резко загорается красным.
— Тормози! Тормози! — умоляю я и давлю на педаль, но машина не
слушается, а тормоза скрипят, будто издеваются надо мной.
Ладно, пусть катится потихоньку… Может, обойдется. Но нет.
Внезапно из ниоткуда появляется огромный черный внедорожник и на
большой скорости приближается. Его фары слепят меня через зеркало,
и глухой бас из колонок доносится даже сквозь закрытые окна. Он
резко подрезает меня и тормозит прямо перед носом. Я только успеваю
вскрикнуть, уперевшись ногой в педаль тормоза, а потом — удар.
Глухой скрежет, мой лоб чуть не врезается в руль. Благо ремень
спасает. Сердце останавливается на мгновение, а потом начинает
бешено колотиться в груди. Я не дышу.
— Боже мой... — шепчу, вцепляясь в руль, как будто это поможет
спасти меня от надвигающейся реальности.
Сзади меня друг за другом останавливаются еще две машины,
перекрывая пути отъезда. Все внутри меня кричит о том, что я круто
попала!
Мамочки…
Через треснутое заднее стекло вижу, как из машин выходят люди.
Двое. Нет, трое. Высокие, массивные, как будто сошли с экрана
фильма про гангстеров. У одного руки в карманах куртки, другой
надвигается на мою машину так быстро, что теряется из виду.
— Эй! — стучат в окно. Я вздрагиваю и вжимаю голову в плечи, как
будто это меня спасет. — Ты там что, заснула? Давай, выходи!
Нет. Я не выйду. Я не могу выйти. У меня нет денег. Нет
возможности что-то объяснять. Я сжимаюсь в комок на сиденье, и мне
кажется, что они вот-вот услышат, как громко колотится мое
сердце.
Парни начинают громко ржать. Один из них, с широкими плечами и
яркой татуировкой, нагло пинает по переднему колесу моей
машины.
— Слышь, она реально ехала на этом ведре! Как оно еще не
развалилось по дороге? — хохочет он.
— Да тут, наверное, вместо мотора хомяк в колесе бегает! —
добавляет другой, и их громкий смех эхом отражается в ночной
тишине.
Я задыхаюсь от страха. Внутри все переворачивается. Они такие
уверенные, такие бесстрашные... А я? У меня даже слов нет, чтобы
ответить. Я боюсь, что любое мое движение только усугубит ситуацию.
Одна в чужом городе. Ни денег, ни знакомых.
— Мы долго будем ждать? — Снова стук в стекло, а я дрожу еще
сильнее.
