Бунтарские идеи. Сила дивергентного мышления

9 августа 2001 г. Хабиб Закариас Муссауи, 33-летний французский гражданин, уроженец Марокко, поступил в международную летную школу компании Pan Am в Игане, Миннесота[1]. Школа, оснащенная высокоточным тренажером-авиасимулятором, предлагала полный курс обучения управлению гражданскими самолетами. На первый взгляд Муссауи, приятный в общении, любознательный и, по всей видимости, богатый, ничем не отличался от остальных курсантов, желавших научиться пилотировать реактивные авиалайнеры. Но уже через два дня у инструкторов возникли подозрения. Плату за обучение, $ 8300, он внес наличными – стодолларовыми купюрами[2]. А кроме того, он проявлял довольно необычный интерес к устройству двери кабины пилотов – и все время расспрашивал о том, в каком режиме проходят полеты над Нью-Йорком и его окрестностями.

Сомнения были настолько серьезными, что через два дня после зачисления персонал сообщил о новом курсанте в отделение ФБР в Миннесоте. Муссауи тут же арестовали. Агенты ФБР его допросили, а затем обратились за ордером на обыск его квартиры, но не сумели убедительно обосновать свой запрос. Но самое главное, они не смогли связать все, что знали о Муссауи, с более широкой угрозой – исламским терроризмом, – и человек, подозреваемый в нарушении иммиграционных законов, поступил в летную школу за несколько недель до крупнейшей в истории террористической атаки.

После терактов 11 сентября начались многочисленные расследования с целью выяснить, почему американская разведка с ее штатом в десятки тысяч человек и общим бюджетом в десятки миллиардов долларов не пресекла столь дерзкий замысел. И многие из тех, кто проводил эти расследования, пришли к выводу, что неспособность предотвратить атаку – это катастрофический провал.

Сильнее всего критиковали ЦРУ. В конце концов, это агентство и создавали именно для координации действий разведывательного сообщества против угроз, особенно тех, что исходили из-за границы. С конца 1998 г. или с начала 1999-го – иными словами, с того момента, когда Усама бен Ладен одобрил террористические атаки, – у разведслужбы было почти два с половиной года, чтобы воспрепятствовать осуществлению плана. Они этого не сделали. Ричард Беттс, директор Института исследований войны и мира им. Арнольда Зальцмана, назвал трагедию «вторым Перл-Харбором для США». Майло Джонс и Филипп Зильберцан, два ведущих эксперта в области разведки, писали о «величайшем провале в истории ЦРУ».

И если учесть свидетельства, накопленные за несколько лет до 11 сентября 2001 г., то у нас, возможно, возникнет искушение согласиться с этими словами. «Аль-Каида»[3] еще в 1993 г. нарушила религиозное табу на теракты с участием смертников. В разведывательных сводках об арабских террористических группировках постоянно упоминался бен Ладен, сын богатого саудовского бизнесмена. Ричард Кларк, некогда заместитель помощника госсекретаря США по разведке в администрации Рональда Рейгана, а позже национальный координатор по безопасности, говорил: «Похоже, существовала какая-то организующая сила, и возможно, это был он. Единственное, что было общего у террористических группировок, – это он».

2 сентября 1996 г. бен Ладен публично объявил войну Соединенным Штатам, записав сообщение, в котором говорил о своем желании уничтожить «угнетателя ислама». Его резкое заявление все больше распространялось среди мусульман, чьи гражданские права были ущемлены. Срок жизни половины террористических организаций не превышал и года, и только 5 % из них смогли продержаться десять лет. «Аль-Каида» оказалась долгожителем. Она отличалась от остальных