Ангелия
Оглядываю зал внимательно, и только тогда выслушиваю пожелания
первого клиента. У меня это в привычку вошло. Не понимаю, зачем это
делаю, но так мне спокойнее работается. Сегодня волнение какое−то
странное в груди, как предчувствие чего−то важного.
Оглядев зал, успокаиваюсь. Все свои, чужих нет. Завтракают
посетители, смеются, разговаривают. Все, как всегда. Гость просит
капучино, и я берусь за дело. Но мне не по себе, чувство, будто
кто−то не сводит с меня взгляда.
Я здесь работаю почти два года, все движения уже отточены, делаю
их на автомате. Такая привычка выработалась с детства, когда я
занималась фигурным катанием. Два с половиной года назад я получила
травму, пришлось уйти из спорта. Бросила лед, навсегда.
С тех пор я не различаю лица. Это не лечится, как выяснилось.
Пришлось учиться жить заново. Я покинула столицу. В ней остались
мои неосуществленные мечты. И мой любимый, моя первая и последняя
любовь. Его я тоже бросила. Просто уехала к отцу на каникулы,
пообещав вернуться. Но вынуждена была обмануть моего любимого
парня.
Первое время порывалась вернуться к нему. Тоска грызла нещадно.
Но моя ущербность удержала. Не нужна я ему такая. Я даже его лица
не могу запомнить, не удерживается оно в моей памяти.
Через полгода депрессии, я взяла себя в руки и дистанционно
окончила школу. Сейчас учусь на маркетолога заочно и работаю
баристой в кафе подруги моей мачехи. С коллегами мне просто
общаться, у всех висят бейджи на груди. С посетителями просто
здороваюсь и почтительно разговариваю. Знакомые знают о моей
особенности, при встрече говорят свое имя.
Но я и так уже научилась различать людей. Всех знаю по иным
признакам и редко ошибаюсь. Я вполне счастлива, смирилась со своей
жизнью.
Я вполне счастлива… вполне…
Натираю барную стойку, шепча эти слова, как мантру. Убеждаю
себя.
На высокий барный стул присаживается молодой парень, молчит.
Мельком бросаю на него взгляд и сердце замирает, а потом резко
убыстряется.
− Что будете заказывать? – кладу перед ним красочное меню. Он
его не берет, прячет руки в карманах. – Могу предложить «Флэт
уайт».
Встречаемся взглядами, и я чуть не падаю. Хватаюсь за стойку,
удерживая равновесие.
Кирилл Наумов. Два с лишним года я боялась увидеть этот
укоризненный взгляд цвета неба…
Может, я ошиблась. Опускаю взгляд на губы парня. Маленький шрам
над верхней губой. Это он! Моя первая любовь.
Кирилл кладет руки на стойку, и еще одно подтверждение – шрам на
тыльной стороне ладони, в виде полумесяца. Облизываю пересохшие
губы.
− Ну привет, беглянка, − усмехается Наумов. – Вижу, узнала.
− Здравствуй, Кирилл, − хватаю чашечку и наливаю эспрессо. На
автомате. Ставлю ее на стойку, потом спохватываюсь и хочу убрать,
но Кир перехватывает мои пальцы. – З−зачем ты здесь?
− Тебя искал. Нашел. Поговорим?
− Нам нельзя разговаривать с посетителями. Только по делу.
Я немного прихожу в себя от шока. Ноги перестают дрожать и голос
становится тверже. С жадностью разглядываю любимое лицо, пытаясь
совместить его с лицом, которое похоронено моей памятью. Понять,
что изменилось.
Кирилл стал взрослее, лицо стало серьезнее. Светлая щетина
делает его мужественнее. Глаза как клещи, держат меня. Вдруг
желание увидеть его волосы. Знаменитый Наумовский чуб. Тяну руку и
снимаю бейсболку с его головы. Чуб на месте. Ворошу его, улыбка
невольно растягивает губы.
− Ты почти не изменился… взрослее стал. Как ты меня нашел?
− Просто повезло. Тим узнал, что у подруги твоей мачехи есть
кафе на побережье, решил проверить. Вчера приехал, но тебя здесь не
нашел. Администратор сказала, что Ангелии Тихомировой нет в
персонале. Сегодня решил позавтракать, а потом домой уехать. И тут
сюрприз.
