Когда то, вдоль всей речушки, с ласково-уменьшительным названием Искитимка, тянулся частный сектор. Однако город все больше наступал на ветхие домишки, окружая со всех сторон своими бетонно-панельными коробами. Но небольшие уютно-патриархальные островки этого сельского быта ещё теснились по ее заросшим берегам.
С одного берега на другой можно было попасть по извилистой дорожке, ведущей к небольшому подвесному мосту. Дорожка петляла мимо брошенных строений, полузаросших травой, через небольшие заросли кустарников когда-то бывших садами.
Эти два уклада – сельский и городской, разделял неширокий пустырь, кое-где затянутый веерами лопухов, с солнечной поляной в центре. Берег Искитимки здесь был расчищен практически до самой воды. Горожане из близлежащих «хрущевок» иногда приходили сюда с детьми, выгуливали собак, мальчишки гоняли на велосипедах или играли в «войнушку».
Вот на этом пустыре у реки, в один прекрасный момент, было организовано что-то типа «парка чудес». Типа – потому что все это было слабо похоже на цивильный развлекательный комплекс. Несколько передвижных киосков, торгующих всяким хламом, беляшная-шашлычная, передвижной киоск «Морозко», куда иногда привозили зеленые деревянные ящики с мороженым, тир и пара каруселек. В стороне, ближе к реке, за густым раскидистым кустарником стояли контейнеры со скарбом и хозинвентарем. Рядом высокими рядами стояли сложенные в штабеля ящики
К задней стенке высокого контейнера была приставлена клетка из толстенных металлических прутьев с деревянным полом. Она смотрелась здесь как-то чужеродно и непонятно. В глубине, возле глухой деревянной стенки, было сооружено, что-то типа навеса, под которым лежал растрепанный ворох соломы.
Но самое примечательное, конечно же, было не в клетке, а в том, что в ней находилось. Оно было туда определено вследствие растерянности и незнания, что с «этим» делать. То, что в нее определили, было найдено «шишкарями» в Я-ской тайге, потом передано охотникам, а после – егерям. ЕГО пытались всучить биологическому факультету университета, потом остановились на цирке, как имеющему опыт содержания хищников и прочих экзотических животных. Все благополучно открестились, посоветовав «отдать куда-нибудь в науку». В конце концов, решено было написать в Новосибирскую академию наук.
Ну а пока суть-да-дело, никто не хотел брать на себя ответственность и это «нечто» поместили в наспех сваренную медвежью клетку и поставили в кустарнике на окраине пустыря. Место достаточно укромное, малолюдное, недалеко от нового здания цирка, которое, конечно же, было обустроено специальными помещениями, и была надежда, что администрация цирка «одумается» и возьмет ЭТО себе.
А подробнее…
Она гуляла, когда услышала от девчонок из дворов по. ул. Мучурина, что «…недалеко от моста в „частник“ стоит какая-то клетка, и они бегали смотреть, и дядьки сначала дико на них наорали, а потом разрешили посмотреть издалека. Ой, там, что то страшное! Грязное… И шерсть длинная… Оно лежало… Большое.… Ну, нет… Не медведь… Не совсем… Короче – о-о-о!»..
Что же это за О? Скоро нам предстоит узнать.
* * *
Их взгляды встретились… Чувство животного страха, ощущение нереальности и дикое любопытство! Любопытство неискушенного жизнью человека. В молодости часто боишься иллюзорных страхов, а настоящая опасность подчас манит своей неизведанностью и масштабностью… Можно до ужаса бояться тараканов и не испугаться голодного волка в лесу.
